Крик родившихся завтра. Михаил Савеличев

сказала Наталья, вполне понимая чувства Филиппа Рудольфовича, которому в самый разгар непонятного ей, но, судя по всему, очень важного эксперимента вдруг привели экскурсию. – Простите за вторжение, я сама не очень…

      – Ах, оставьте! – Филипп Рудольфович схватил ее руку и потряс. – Тут наши проблемы. Тренд ухудшения. Признаки СУР подтверждаются, – он теперь обращался к Николаю Ивановичу. – Прошли болевой порог, дальше наращивать смысла не имеет – мы всё сожжем.

      – Ты только комиссии это не скажи.

      – Молчу, как таракан.

      Наталья ничего не поняла и принялась разглядывать экраны. На одном курочка продолжала клевать, чья-то рука просунулась в клетку и осторожно пальцем провела по ее перышкам. На другом виднелся какой-то загончик – кусок бетонного пола, огороженный невысоким заборчиком. На бетоне нарисована координатная сетка, сложные линии и пятна, больше похожие на магические символы. Еще один экран показывал нечто белое, и пока оно не шевельнулось, казалось, что передачи никакой нет. На самом деле это был занавес, точнее – ширма, какой в больницах огораживают койки тяжелобольных.

      – Еще одна проба, потом – перерыв на борщ, – сказал Филипп Рудольфович, – тогда и познакомитесь.

      Он вновь уселся и рявкнул в микрофон:

      – Пятая проба, всем приготовиться. Пять миллиграмм «парацельса», два деления разряда, минутная готовность.

      Наталья села, отец продолжал стоять. На экраны он не смотрел. Он смотрел на нее, и когда их глаза встретились, он виновато улыбнулся.

      – Смотрите на курочку, – страшным шепотом сказал Филипп Рудольфович, – смотрите внимательно.

      Наталья стала смотреть, и когда отсчет закончился, изображение мигнуло и сменилось. Точнее, ей так показалось. Будто на долю секунды телевизионная рябь пробежала по курочке и унесла с собой. Клетка опустела.

      – Группа отправки подтверждает уход, группа отправки подтверждает уход, – зашелестело в динамиках.

      – Группа приема появление объекта не подтверждает. Отсчет в пределах нормы.

      – Она могла отклониться, – проворчал в микрофон Филипп Рудольфович. – Физики, что у вас?

      – Спектр дрянной, Фил, – отозвались, надо полагать, физики, – жди ту же бодягу. На твоем месте я бы поставил на уши ликвидаторов. Или трупоносов.

      – Не кудахтай раньше времени.

      – Сам не гавкай, – физики, судя по обмену репликами и тону, не испытывали к начальству надлежащего пиетета.

      Наталья ощущала себя так, будто попала на заключительную часть спектакля из жизни физиков. Ничего не понятно, но чувствовалось – здесь творятся великие дела, хотя в роли подопытного и выступала самая прозаическая курица, точнее – курочка, как ее уважительно величал Филипп Рудольфович.

      – Выходим из графика… Нет, не выходим… Группа прибытия фиксирует появление объекта!

      Филипп Рудольфович опять соскочил с кресла и чуть ли не носом прижался к экрану с изображением загончика.

      Наталье во второй раз за последние полчаса стало невыносимо плохо. Ее прошиб