Крик родившихся завтра. Михаил Савеличев

Николай Иванович вынес поднос с маленьким чайником и крошечными фарфоровыми чашечками. На боку чайника этот самый самурай в гэта со свитком и мечом смотрел на гору, готовясь, надо полагать, к ритуальному самоубийству. Чай оказался самый обычный – индийский.

      Закат отливал медью. Далекие горы зловеще багровели. Предстояла долгая бессонная ночь, а если она хотела быстро войти в здешний ритм, то и бессонный день. Они говорили о том и о сем. Вспоминали. А потом Николай Иванович сказал:

      – У меня для тебя есть работа.

      – Значит, эта командировка – не злоупотребление служебным положением?

      – Иначе я тебя сюда бы не вытащил – режимная зона.

      – То-то у вас туристы шастают, – вспомнила Наталья давешних веселых парней, охмурявших стюардессу.

      – На далекие расстояния я не ездок, – он не обратил внимания на ее слова, – а по телефону о таком не поговоришь.

      – А еще тебе нужно было посмотреть на меня, – сказала Наталья.

      – Да, посмотреть. Время лечит, семь лет – достаточный срок.

      Время не лечит, время анестезирует, хотела сказать Наталья, но промолчала.

      – Думаю, тебе эта работа подойдет.

      – Врачом в медсанчасти?

      – Нет. Скажем так, исследователем-консультантом по твоей прямой специализации.

      – Изучение мозга? – Наталья отставила чашку с остывшим чаем и посмотрела на отца. – Папа, о чем вообще идет речь?

      Николай Иванович, встал, прошелся по комнате, включил телевизор. Передача шла на японском, но показывали репортаж из Центра управления полетами и хроникальные кадры старта ракет – будущих частей «Зари». На цветном экране выглядело завораживающе – огромные белые башни с широким основанием отрывались от стартовых площадок и тяжело, словно нехотя, поднимались всё выше и выше, превращаясь в ослепляющие звезды.

      – Ты как-то связан с этим? – спросила Наталья.

      Николай Иванович дождался, пока хроника сменится хорошенькой дикторшей, и выключил телевизор.

      – Это наши соперники, – сказал он. – И, похоже, они все-таки успевают раньше.

      – О чем ты?

      – О мозге, Наташа, о мозге. Мне ли рассказывать тебе о его возможностях?

      – Загадками говоришь, папа. Но учти, перед тобой человек, который изучает мозг много лет, но в итоге знает о нем еще меньше, чем твой шофер.

      – Не кокетничай, – сказал он строго. – А если серьезно, нам очень нужна твоя помощь.

4

      Неожиданно для себя под утро Наталья всё же уснула.

      Отец достал из шкафа матрас, постельное белье, и она расстелила всё это на полу в комнате, которую могла считать своей. Привычный мир оказался далеко позади, в тысячах километров, и только теперь Наталья поняла: насколько же он давил на нее. Несмотря на любимую работу, которая давала повод вообще не появляться дома. А когда стены лаборатории начинали раздражать, она выходила из института и бродила по территории. Да и была ли это любовь? Или, как в долгом браке, ее заместила привычка? Черт знает. Замужем она не была.

      Она стояла