Она доведена до отчаяния. Уолли Лэмб

у которой не хватило скромности даже покончить с собой, накинув хотя бы халат!

      Несколько дней мама с бабкой не разговаривали. Бабушка в основном сидела, нахмурившись перед сериалами и вестернами, или ходила за моей матерью со спреем «Глейд». Однажды, когда по телевизору шла реклама сигарет «Салем», бабка высунула экрану язык и издала неприличный звук. Когда она хотела что-то сказать моей матери, передатчиком становилась я:

      – Долорес, скажи этой дымовой трубе, что у моей кузины Флоренс опять проблемы с желчным пузырем.

      Или:

      – Долорес, сообщи лучшей подружке Мэрилин Монро, что врач сказал – у меня давление зашкаливает.

      Ни с одной из вакансий, на которую мать писала заявления, ей не перезвонили. Каждый вечер после ужина она надевала бушлат, наматывала на шею полосатое кашне, надевала наушники и прикрепляла шагомер к резиновому сапогу.

      – Хочешь со мной пройтись? – спрашивала она. Я не хотела. Я была молчаливым детективом, подмечавшим каждый признак маминой странности. Например, она заваривала чай с двумя пакетиками, а не с одним, или говорила «Годится», когда ты даже ничего не спрашивала. Она уходила на час и возвращалась с красным лицом и мокрым от холода носом. Открывалась задняя дверь, и топот ее сапог в чулане всегда удивлял меня. Всякий раз, когда мать уходила, я внутренне готовилась узнать, что безработица или бабка ее доконали и она пешком пошла в больницу, чтобы снова стать сумасшедшей. Я не могла пойти с ней гулять. Не могла.

      В середине школьного года прошел слух, что мои отец и мать умерли. Я не стала исправлять всеобщее заблуждение. Болезнь матери и подружка отца – это мое дело и больше ничье. В классе по успеваемости я была третьей, уступая только Лиэму Фиппсу и Кэти Махони (мисс Лилли ранжировала весь класс – каждого ученика – на доске с пометкой «Не стирать»). Однако когда она давала нам работу в командах, Розалия Писек, прыщавый Уолтер Кнапп и я всякий раз неизменно оказывались последними, кого называли капитаны команд. Такова цена личного пространства.

      Однажды вечером мама постучала ко мне в комнату с пепельницей в руке.

      – Занята? – спросила она.

      – Учу вокабуляр. По пятницам мисс Лилли дает нам неожиданную самостоятельную.

      – Годится, – сказала мать, рассматривая мой коллаж с доктором Килдером. – Когда-то это была моя комната.

      – Бабушка говорила. – Я подумала открыть нижний ящик комода и спросить об Алане Лэдде, но не решилась. – Можешь спросить у меня слова, если хочешь.

      Мать взяла у меня список и уставилась на него. У нее в глазах стояли слезы.

      – Этот дом действует мне на нервы, – призналась она. – Твоя бабушка хочет как лучше, но…

      – Ты не по порядку спрашивай, а вразбивку.

      – Ладно, – сказала она. – Беспечный.

      – Легкомысленный.

      – Отъявленный.

      – Мерзкий.

      – Годится. Панацея.

      – Лекарство от всех болезней.

      Мать отложила тетрадь.

      – Мы съедем отсюда, Долорес, как только я справлюсь по деньгам. Обещаю.

      – Лекарство от всех