Она доведена до отчаяния. Уолли Лэмб

то, как она совала пальцы в рот и с горловым звуком снимала верхние зубы. Долорес Прайс, перемещенное лицо – даже в этом я была похожа на Писеков, но девчонки не желали видеть во мне ровню.

      Письма Джанет приходили нерегулярно и были переполнены обидными свидетельствами, что жизнь продолжается и без меня. Две бывшие подруги вообще ни разу не написали, зато каждую субботу неуклонно приходило письмо от матери из бесплатной больницы. Мысли в письме разбегались: сначала она писала о прекрасных людях из группы арт-терапии, а в следующей фразе волновалась об утюге, который мы наверняка забыли выключить, когда запирали дом. «Я жар отсюда чую, – настаивала она. – Дом сгорит дотла, прежде чем кто-нибудь признает гребаную правду».

      Однажды в дождь бабка обнаружила, что закончились яйца. Я нехотя согласилась сходить в магазин, рассудив, что даже непрошибаемые сестрицы Писек будут сидеть дома в такую погоду. К моему облегчению, на крыльце было пусто – горевшая желтая лампочка казалась единственным признаком жизни. Но в суперетте, свернув за морозильник с мороженым, я буквально столкнулась с ними нос к носу. Впервые увидев их так близко, я с ужасом рассматривала сестриц. Розалия ела из банки луковые кольца, Стася листала журнал о кино. У обеих были белые брови и множество родинок. У Стаси оказалось деформированное ухо: слева на голове росли два маленьких лоскутка плоти, а остальное было словно всосано в череп мощным пылесосом.

      – О, привет, Долорес, – с издевкой начала Розалия. – Мокрая ты еще уродливее.

      Я протолкалась к кассе.

      – Эй, Конни! – заорала Стася через весь магазин. – Обслужи ее побыстрее, у нее вши!

      Биг-Бой прибирался на своем рабочем месте, держа в руке гирлянду сосисок. При этих словах он замер и в первый раз за лето заметил мое существование. Конни подозрительно прищурилась, и ее пухлые пальцы быстро забегали по кнопкам кассы.

      Мои щеки пылали. Я чувствовала, как подступили слезы.

      – Нет у меня вшей, – прохрипела я. – Они просто ненавидят меня до печенок.

      Конни взглянула на меня, а затем на близнецов в первом проходе.

      – Не трожьте журналы грязными руками, – только и сказала она.

      Стася и Розалия подошли к прилавку, хихикая и неистово чешась. Стася протянула большой флакон «Рейда»:

      – Спасите! – смеялась она. – Вышвырните ее отсюда!

      – Заткнись! – не выдержала я. – Пиэль кривоухая!

      Началось царапанье и тасканье за волосы; банки с овощами полетели с полок. Не помню, которая из близнецов сбила меня с ног. Нас растащили Биг-Бой и Конни.

      – Черт вас побери, сломали мой прекрасный ноготь! – взревела Конни. – А ну, вон из магазина, все трое!

      В версии, которую я рассказала бабушке, я не сопротивлялась. Если не поостеречься, такими темпами я окажусь в Нью-Джерси, и придется быть вежливой со шлюхой Донной.

      На другой день, когда мы с бабкой смотрели «Домашнюю вечеринку Арта Линклеттера», из больницы для меня доставили подарок. Я разорвала коричневую оберточную бумагу, и мы с бабушкой молча