Под гнетом страсти. Николай Гейнце

роста, худощавый, с желтовато-бесцветным лицом, с ухватками семинариста, он нельзя, впрочем, сказать, чтобы был некрасив. Его даже можно было назвать недурным собою, если бы прямые, довольно правильные черты его лица не были лишены выражения и жизни. Не носи он громкого титула и не принадлежи к знаменитому историческому роду, он бы навеки остался незаметной личностью, о которой ничего не говорят и ничего не думают.

      – Мой зять не совсем ловок! – говорил про него сам князь Сергей Сергеевич с иронической улыбкой.

      Действительно, несмотря на то что он безукоризненно одевался по последней моде у лучшего портного, в его манерах, движениях было что-то резкое, угловатое.

      – Наконец, хоть ты! – сказала Надежда Сергеевна, идя навстречу своему мужу. – Я всегда боюсь, когда ты ездишь верхом… А где сестра и Виктор Аркадьевич?

      – Не знаю! Я от них отстал, сам черт их не догонит. Они не скакали, а летели.

      – Юлия немного неосторожна! – сказала она.

      В эту минуту на террасу вбежали молодые люди.

      – Ты, кажется, здесь стала первой наездницей! – сказала Надежда Сергеевна, подойдя к раскрасневшейся от быстрой езды сестре.

      – Мне показалось, – заметила та, не отвечая на вопрос, – что Аврора, – так звали ее лошадь английской и частью арабской породы, – немного ушиблась…

      – И ты не испугалась?

      – Нет!.. К тому же я была не одна. Виктор Аркадьевич ехал рядом со мной…

      – Это тебя успокоило?

      – Юлия Сергеевна, – перебил Бобров, слегка смущенный, – слишком хорошо ездит, чтобы чего-нибудь бояться.

      – Что это папа нынче так запоздал? – проговорила Надежда Сергеевна.

      Все уселись на террасе в ожидании князя, удивляясь такой несвойственной ему неаккуратности. Через несколько времени появился и он.

      – Ах, папа, – вскричала Юлия, – мы заждались тебя и уже терялись в догадках, что могло случиться.

      – Ничего особенного, я просто зашел слишком далеко.

      Он любезно предложил руку своей старшей дочери и повел ее в столовую.

      Виктор Аркадьевич, сидевший около Юлии, предложил ей свою.

      Граф один пошел за ними.

      После завтрака, выпив свой кофе, Надежда Сергеевна с Юлией вышли снова на террасу, оставив за столом одних мужчин.

      – Мне нужно с тобой переговорить! – сказала Ратицына своей сестре.

      Как только дочери его удалились, Сергей Сергеевич сделал знак человеку с суровым, торжественным и необычайно серьезным видом, в ливрейном фраке и белом галстуке, стоявшему за стулом князя.

      Это был камердинер, наперсник и поверенный тайн его сиятельства.

      – Степан!

      Лакей почтительно наклонился к князю.

      – Ты придешь ко мне в кабинет сегодня, тотчас же после обеда. Мне нужно отдать тебе некоторые приказания, – почти шепотом произнес Облонский.

      – Особые? – так же тихо спросил камердинер.

      – Да, особые!

      На гладко выбритом, бесстрастном лице Степана мелькнула