Ненависть и прочие семейные радости. Кевин Уилсон

ты рассказываешь все. Договорились? Так, ладно, а кто на самом деле твой лучший друг?

      – Салли, если честно, так, наверно, ты и есть, – призналась Анни.

      – Ой, детка, я сейчас, кажется, пущу слезу! В общем, как бы то ни было, ты сообщаешь мне как на духу все, что у тебя там происходит, а я о тебе забочусь дальше. Хорошо?

      – Хорошо.

      – Так вот, теперь твоя задача – пообщаться с этим мужиком из «Esquire», а его задача – написать о тебе хорошую статью, в которой он не станет разглагольствовать о твоих сиськах или о твоих лесбиянских успехах. Ладно?

      – Ладно.

      – Очаруй его.

      – Будет сделано.

      – Соблазни его.

      – Будет сделано.

      – Сделай все, что надо, вплоть до того, чтоб с этим парнем переспать.

      – Поняла.

      – А теперь повторяй за мной… Салли, больше я тебя не подведу.

      – Салли, – послушно повторила Анни, – больше я тебя не подведу.

      – Я знаю, дорогуша, – сказала агент, и на этом связь оборвалась.

      Анни представила, будто самый центральный крот – ее недавняя «подруга» по съемочной площадке Минда Лоутон, с ее мелкими чертами лица, безумными глазенками и вытянутой, даже какой-то нелепой шеей. И Анни с такой силой запустила в этого грызуна молоток, что автомат скрипнул и застыл, а крот с жужжанием и стуком убрался обратно в норку.

      «Даже не думай еще раз показаться», – злобно подумала Анни.

      – А вы, я вижу, в «кротобойке» просто профи, – произнес внезапно нарисовавшийся возле нее мужчина.

      Анни резко развернулась, непроизвольно вскинув, защищаясь, молоток, и увидела перед собой низенького очкарика в ослепительно-белой, застегнутой до горла рубашке и голубых джинсах. Он улыбался, держа в руках крохотный магнитофон, и явно забавлялся своим открытием, что Анни играет в этой галерее автоматов. Как есть картинка для обложки!

      – Я Эрик, – представился он. – Из «Esquire». Вот уж точно показали вы этим кротам, кто тут хозяин!

      Анни едва не послала его куда подальше: и оттого, что опоздал, и оттого, что застигнул ее врасплох, – но в последнее мгновение спохватилась, вспомнив предупреждение Салли. Тогда она вся внутренне подобралась, выровняла дыхание… и сразу стала словно сама не своя.

      – А что, впечатляет? – улыбнулась в ответ Анни, покачивая в руках молот, будто некий непристойный инструмент.

      – Более чем. Я уже даже представляю, как начну свою статью. Не желаете послушать?

      Естественно, Анни меньше всего на свете хотелось это слышать.

      – Я уж, как все, подожду, пока выйдет номер, – отказалась она.

      – Резонно, – кивнул журналист. – Но начало и правда классное.

      – Идем наменяем еще четвертаков, – сказала Анни и отошла от автомата.

      Эрик быстро опустился на колено и оторвал запоздало выползшую ленту выигранных ею билетиков.

      – Вот, не забудьте! – протянул он их Анни.

      – А что, и впрямь, может, выиграю себе плюшевого мишку, – сунула она билеты в сумочку.

      – Точно будет лучшая статья на все времена.

      В