К оружию! К оружию!. Терри Пратчетт

его очень не любят.

      – Люди много чего не любят, – тут же ответил пес. – Взять, к примеру, меня. Я страдаю хронической разумностью. Есть от нее хоть какая-нибудь польза собаке? Я об этом просил? О нет, только не я. Просто занесло меня как-то к факультету высокоэнергетической магии этого вашего Незримого Университета, вижу, о, классное местечко для гнездовища, ну и поселился там, а никто ведь даже не предупредил, что эта проклятая магия сочится там из всех дыр, потом вдруг открываю глаза, голова шипит, как доза слабительного, и тут я думаю: ого-го, опять началось, привет, абстрактный концептуализм, мы идем, интеллектуальное развитие… Какая мне от этого польза? Когда такое приключилось со мной в прошлый раз, я спас мир от этих ужасных, как их там, из Подземельных Измерений – и что? Кто-нибудь сказал мне спасибо? Какой хороший песик, дайте ему косточку? Ха-ха.

      Он протянул изрядно потрепанную лапу.

      – Меня зовут Гаспод. Вообще, я самый обычный пес, но по праздникам люблю спасать мир.

      Ангва сдалась и пожала побитую молью лапу.

      – Меня зовут Ангва, – сказала она. – Я… Вообще-то, ты и сам знаешь, кто я такая.

      – Уже забыл, – ухмыльнулся Гаспод.

      Капитан Ваймс внимательно оглядел разоренный двор Гильдии Убийц. В стене одного из помещений, что располагалось на первом этаже, зияла огромная дыра. Все окна рядом были разбиты, под ногами хрустело стекло. Зеркальное стекло. Наемные убийцы славились своей самовлюбленностью, но зеркалам место в комнатах…

      Он заметил, что младший констебль Дуббинс поднял с земли пару блоков, привязанных к обгоревшей с одного конца веревке.

      Потом увидел среди обломков камня какую-то квадратную карточку.

      Волоски на руках капитана Ваймса встали дыбом.

      Он почувствовал в воздухе запах злодейства.

      Ваймс первым готов был признать, что стражник из него не ахти какой. Вот только его голос затерялся бы в гуле других голосов – очень многие с радостью признали бы сей факт. И виной тому была упрямая несговорчивость Ваймса, которая раздражала высокостоящих, важных особ, а любой человек, раздражающий важных особ, просто не может быть хорошим стражником. Но у капитана развились инстинкты. Нельзя провести всю жизнь на улицах и не выработать хоть какие-то инстинкты. Подобно тому как едва уловимо меняются джунгли, почувствовав приближение охотника, изменилось ощущение города.

      Что-то происходило, что-то неправильное, а он никак не мог понять, что именно. Капитан Ваймс наклонился…

      – Что все это значит?

      Ваймс выпрямился, но оборачиваться не стал.

      – Сержант Колон, возвращайтесь в штаб-квартиру вместе с Детритом и Шнобби, – приказал он. – Капрал Моркоу и младший констебль Дуббинс останутся со мной.

      – Есть, сэр!

      Сержант Колон топнул ногой и браво отдал честь, чтобы еще больше досадить наемным убийцам. Ваймс тоже отдал честь.

      И только потом он повернулся.

      – А, доктор Проблемс, – улыбнулся он.

      Лицо старшего наставника, он же – главный убийца, было белым от ярости, что очень шло к черному цвету его одеяний.

      – За вами никто