Бремя колокольчиков. Алексей Марков

отец Глеб, человек городской, здесь тебе надо к другой жизни привыкать. Если надеешься, что бабки твоей матушке с детём по хозяйству сами помогать будут, то зря. Все эти рассказки про добрый народ… нет, встречаются, конечно, как и везде, но не часто. Бабы здесь жизнью и мужьями-алкоголиками битые, часто озлобленные и не очень-то далёкие… Ты ж поди всё по-другому представлял.

      Отец Глеб потупился. Старый священник помолчал и продолжил.

      – Людей подлинно Духом живущих, вообще очень мало. Даже среди святых, заметь, не все такие. Возьми хоть даже древних: мученик Вонифатий уж совсем крайний случай… А если в жития вчитаться, то и увидишь, что большинство лямку свою тянуло по жизни, терпели, мучились, ошибались, падали, унывали, глупости даже говорили и делали, от природы своей и воспитания, а святыми их Господь сотворил. Не без их старания, но и не всегда прям уж по их заслугам. Жить, лямку тянуть, стараться не ломаться под тяжестью, с искушениями бороться. Хотя отлетающим уж больно в дали заоблачные и надломы на пользу бывают, кому-то их и не избежать… М-да… Главное не забывать, что на земле ты, а не в небе. И здесь, в деревне, это особо…

      – Да! Отче! – перебил молодой священник. – Мы с отцом Георгием давеча одно место из Лествицы³⁴ обсуждали…

      – А?! Лестница? – как будто не расслышал отец Леонид – У меня тоже на колокольне давно не чиненная, по ней уж никуда не заберёшься, только шею сломаешь. А отец Георгий – человек неровный, и тут дело не в том, что он выпивает… Он с людьми ладить не умеет. Пафоса много, а дела не очень. Вокруг него постоянно какой-то конфликт. К людям подход нужен, и к ситуации в целом… Вот приход мой взять. На хозяйстве у меня здесь две старые прихожанки: казначей и староста. Друг друга ненавидят… Так я – то одной начинаю больше благоволить – то другой. Так они пока за мою симпатию борются, обо всём прочем забывают. Я у них – третейский судья. Никогда на меня не жаловались, все мои решения выполняют наперегонки, чтоб сопернице насолить.

      – Это как-то… не по любви, что ли…

      – Эх! Батюшка, ты в деревне! Какая тут любовь?! Здесь в пять утра коров доят, а не под луной гуляют.

      – А ещё, отец Леонид, я слышал, вы самоубийц отпеваете…

      – Да. Я считаю, если бес над человеком посмеялся, то почему уж и мы должны, а все эти отсылы в епархию за тридевять земель за благословением – бюрократия сплошная.

      – Но, извините, отче… Каноны ведь воспрещают… Или это у вас подвиг такой, а от этого и болезни…

      – Отец Глеб! Пойдём молиться, а-то вон Манька уже храм отворила, а я ещё облачение тебе хотел пожертвовать.

      Они встали и пошли в храм. Отец Глеб часто вспоминал этот разговор, всякий раз сокрушаясь, что не то и не так сказал. А думал-то – образованным себя показать, этаким ходоком в народ для его, народа, и своей пользы и спасения.

      Второе крещение Руси

      Говорит он, я знаю вас, знаете и вы меня.

      Все, что я хочу сказать, свободными должны вы стать.

      Собирайтесь ко мне, прямо сейчас. Все за мной!

      The Beatles³⁵,