Мертвые души. Н. В. Гоголь

одной не стоит.

      – Ей-богу, дал десять тысяч, – сказал Ноздрев.

      – Ты себе можешь божиться, сколько хочешь, – отвечал зять.

      – Ну, хочешь, побьемся об заклад! – сказал Ноздрев.

      Об заклад зять не захотел биться.

      Потом Ноздрев показал пустые стойла, где были прежде тоже хорошие лошади. В этой же конюшне видели козла, которого, по старому поверью, почитали необходимым держать при лошадях, который, как казалось, был с ними в ладу, гулял под их брюхами, как у себя дома. Потом Ноздрев повел их глядеть волчонка, бывшего на привязи. «Вот волчонок! – сказал он. – Я его нарочно кормлю сырым мясом. Мне хочется, чтоб он был совершенным зверем!» Пошли смотреть пруд, в котором, по словам Ноздрева, водилась рыба такой величины, что два человека с трудом вытаскивали штуку, в чем, однако ж, родственник не преминул усомниться. «Я тебе, Чичиков, – сказал Ноздрев, – покажу отличнейшую пару собак: крепость черных мясов[77] просто наводит изумление, щиток – игла![78]» – и повел их к выстроенному очень красиво маленькому домику, окруженному большим загороженным со всех сторон двором. Вошедши на двор, увидели там всяких собак, и густопсовых[79], и чистопсовых, всех возможных цветов и мастей: муругих, черных с подпалинами, полво-пегих, муруго-пегих, красно-пегих, черноухих, сероухих… Тут были все клички, все повелительные наклонения: стреляй, обругай, порхай, пожар, скосырь[80], черкай, допекай, припекай, северга[81], касатка, награда, попечительница. Ноздрев был среди их совершенно как отец среди семейства; все они, тут же пустивши вверх хвосты, зовомые у собачеев правилами, полетели прямо навстречу гостям и стали с ними здороваться. Штук десять из них положили свои лапы Ноздреву на плеча. Обругай оказал такую же дружбу Чичикову и, поднявшись на задние ноги, лизнул его языком в самые губы, так что Чичиков тут же выплюнул. Осмотрели собак, наводивших изумление крепостью черных мясов, – хорошие были собаки. Потом пошли осматривать крымскую суку, которая была уже слепая и, по словам Ноздрева, должна была скоро издохнуть, но года два тому назад была очень хорошая сука; осмотрели и суку – сука, точно, была слепая. Потом пошли осматривать водяную мельницу, где недоставало порхлицы, в которую утверждается верхний камень, быстро вращающийся на веретене, – «порхающий», по чудному выражению русского мужика.

      – А вот тут скоро будет и кузница! – сказал Ноздрев.

      Немного прошедши, они увидели, точно, кузницу, осмотрели и кузницу.

      – Вот на этом поле, – сказал Ноздрев, указывая пальцем на поле, – русаков такая гибель, что земли не видно; я сам своими руками поймал одного за задние ноги.

      – Ну, русака ты не поймаешь рукою! – заметил зять.

      – А вот же поймал, нарочно поймал! – отвечал Ноздрев. – Теперь я поведу тебя посмотреть, – продолжал он, обращаясь к Чичикову, – границу, где оканчивается моя земля.

      Ноздрев

77

…крепость черных мясов… – Черные мяса – мышцы ляжки у собак.

78

…щиток – игла! – Щиток (щипок или щипец) – острая морда у борзых.

79

Густопсовые – «с шерстью длинною по всей собаке»; чистопсовые – «гладкие, с шерстью длинною на хвосте и на ляжках, то есть на черных мясах»; муругая – «искрасна-черная, с черным рылом»; черные с подпалинами – «с красной мордой»; полво-пегие — «по белому желтые пятна»; муруго-пегие – «по желтому черные пятна» (из записной книжки Гоголя).

80

Ско́сырь – хват, забияка.

81

Северга́ – стрела; здесь: быстрый, нетерпеливый.