Суккуб. Дарья Викторовна Еремина

не будешь?

      Подняв к нему взгляд, я не сдерживая улыбки. Надела резинку. Усмехнулась, как просто получилось.

      – Приподними и до конца.

      Угу. Вот оно как. Но я же призналась. Как хорошо, что я призналась…

      – Слезь.

      Я приподнялась, выключая лампу.

      – Ты весь такой рыжий, как Незнайка…

      – Ты видела голого Незнайку?

      9. Декабрь 2005 г.

      После всех сценок, экспромтов и поздравлений со сцены, в актовом зале института осталось человек пятьдесят.

      Ни одно празднование Нового года не проходило без сумасшедших, ироничных и откровенных игр. Начинались они, как правило, когда все трезвые само-ликвидировались, смывались по домам и комнатам общаги. Ставки тоже были разные, но в итоге все опускалось к деньгам, и азарт рос. Даже если это было пятьдесят копеек пятикопеечными монетами, ажиотаж был страшный.

      Пятьдесят копеек стоило крикнуть из окна «С наступающим Новым годом, засранцы!» Крикнуть это мог, конечно, каждый. Но победить громадные рамы, отодрав бумагу со щелей между ними – это стоило гордости и пятидесяти копеек. Да…

      Дороже стоили поцелуи.

      Еще выше ценилась угроза отравления этанолом. Ставки выросли до четырехсот восьмидесяти шести рублей и пятнадцати копеек. Парень с потока решился и выдул положенную дозу. Больше в этот вечер мы его не видели.

      Не знаю, в связи с зимой или же с празднованием наступающего Нового года разрешили курить в здании (или же не разрешили, а всем было наплевать), но все курили где-то в пяти минутах туда-обратно. То есть, периодически состав участников менялся. Студенты циркулировали, сдавая вахту. Я же сидела с ногами в кресле, смеясь из-за чего-то случайно унюханного по пути из столовой в актовый зал. До сих пор не отпустило…

      То, что мы перейдем на игру ниже пояса, было понятно по опыту прошедших лет. Я лишь смеялась, делая копеечные ставки.

      Объявляли все новые условия и предлагали делать ставки. Согласившийся и выполнивший получал вознаграждение. Когда кто-то заговорил об Уроде, я слушала, как и все. Опять для девушек. Поцеловать Урода. Лишь обернувшись к столу с недопитым и недоеденным я поняла, почему о нем вдруг вспомнили.

      Подложив руки под поясницу, Марк стоял у стены и наблюдал за нами. Он не мог подойти, и от этого почему-то кольнуло в груди. Хотя, причина могла быть как в мастопатии, так и в гастрите. В таком состоянии я не могла понять, что и почему у меня покалывает. Вернув внимание к сцене, я прислушалась. Ставки росли. Они росли унизительно быстро. Чем громче ребята смеялись, объявляя новую сумму, тем больше я хмурилась. Улыбка уже сошла с губ. Я обернулась к Марку.

      Качнув головой, он подошел к столу. Навел себе «Кровавую Мери». Выпил. Я надеялась, что он будет реагировать как всегда. Но его поведение не было похоже на обычное безразличие. Я смотрела на ссутуленную спину, на блеснувшие в тусклом свете глаза. Неужели, они таки довели его? Неужели, он может сломаться? Марк…

      Я поднялась. Вытирая на ходу влажные от слез уголки глаз, направилась к нему. Еще минуту назад я смеялась так, что потекла