Суккуб. Дарья Викторовна Еремина

обе стороны коридора хаотично перемещались ребята и девчонки. Кто-то наблюдал странную сцену. Подняв взгляд на Макса, я попросила одними губами: отпусти. Мгновенно его лицо стало злым. Губы вытянулись в презрительную линию. Брови нахмурились. Сомкнувшиеся челюсти заиграли желваками. Я знала, о чем он думает. Знала, что думает обо мне. Я могла составить длинный список слов, которые проносились у него в голове. Но он промолчал. Больно сжав подбородок на прощанье, выпустил. Направляясь к лестнице, я слышала, как он заходит в нашу комнату. Без жалости, без сожаления. Солярка…

      На лужайке остались капли крови. Под ними трава казалась изнасилованной. Вытоптанная, порванная, выдранная пучками, испачканная кровью, стонущая.

      Теребя ремешок сумки, я медленно побрела в магазин. Здесь рядом.

      Взяв пачку геркулеса, направилась к кассе. Открыв кошелек, уставилась на сторублевку. Подняла удивленный взгляд на кассиршу. Снова посмотрела на сторублевку. Я же покупала лекарства… У меня должны были остаться какие-то копейки. Только на геркулес…

      Вынув бумажку, я задумалась. Может, Лешка заплатил? Нужно спросить. Обязательно нужно! Это не должно быть неконтролируемым! Ни в коем случае! Ни за что…

      Зажав «Экстру» подмышкой, я пошла к институту. К зданию общаги. К Лешке.

      Он был у себя в комнате. Один. Он сказал: «Да» на стук в дверь. Я не ожидала увидеть его таким. Не ожидала, что подруга-водка окажется более верной, чем друг-Макс. Не ожидала, что он вообще может быть… таким.

      – Лида?

      Показалось, что он должен быть злым. Очень злым. Но поднявшись, он просто свалился на колени, прижав меня к двери.

      – Лидонька…

      Как я не вовремя… Ой-ой-ой.. совсем-совсем не вовремя.

      Задрав мне футболку, он целовал живот. Я отцепляла пальцы от себя, отталкивала ладонью его лоб.

      – Леш, вчера в аптеке ты заплатил?

      – Что?

      Он спросил, потому что не слышал, не слушал и не собирался слушать.

      – В аптеке. Ты заплатил?

      – Что?

      Я нащупала пальцами ручку двери. Он расстегнул верхнюю пуговку джинс и потянул в стороны. Я хватала его руки, стягивающие с меня штаны. Инстинктивно опустилась на пол, чтобы они оказались недоступны.

      – Леша, перестань. Ты пьян, – говорила я односложно. – Перестань. В аптеке. Вчера. Ты платил за лекарства?

      – Лида…

      – Черт, – я выругалась, когда опустившись на пол, вместо того чтобы спрятаться, оказалась еще ближе. Руки были под футболкой. Губы легко смирились с отвернувшимся лицом и всосались в шею. Колени оказались подо мной. Он думал, что я пришла именно за этим. Потому что ему было плохо. Так сказала Анька. Так сказал Макс. Он молчал, но его молчание сказало достаточно. Скосив взгляд на пачку геркулеса, я сглотнула и откинула голову на дверь. Ну почему, почему?

      Я подумала, я сказала: Леша, отодвинься.

      Я смотрела на него: Успокойся.

      Я поднялась на ноги, застегивая джинсы и поправляя лифчик: Поспи два часа.

      Подняв геркулес, я пошла прочь.

      Все не так. Все совсем-совсем не