Суккуб. Дарья Викторовна Еремина

Любовь от влюбленности? Любовь от обладания?

      Вместо ожидаемых слов он взял мое лицо в ладони и, не останавливаясь, сделал оставшиеся до стены шаги. Мне пришлось шевелить ногами, чтобы не свалиться. Затылок ударился о бетонную стену. Сразу за ним, с глухим гулом – спина.

      Водка, табак, что-то соленое… Я испугалась, упираясь в его грудь ладонями, пытаясь отвернуть лицо. Почему мне казалось, что даже физически я сильнее их всех?

      – Отпусти, – прохрипела я, протискивая руку к его шее. Сжала пальцы, отодвигая от себя.

      – Я люблю тебя, – выдохнул Данила сдавленно. Сжал запястье, отцепляя пальцы от своей шеи. – Я не могу жить без тебя. Ты должна быть моей.

      Паника – это то, что заставляет забыть обо всем. Даже о том, что ты одной мыслью можешь заставить его остановиться. В панике ты сильнее. Паника рушит все рамки. Паника заставляет подгибаться колени и судорожно собирать ошметки мыслей во что-то спасительное.

      – Данила, нет! – крикнула я. Показалось, что крикнула. На самом деле – прошептала.

      – Ты не представляешь…

      Я пыталась сесть на пол, выскользнуть. А в мыслях звенело лишь недоумение: почему он сильнее? Почему? Мы практически одного роста. Одного телосложения. Почему? Я уже видела синяки, что завтра проявятся там, где он прикасался. Куда впивался ртом. И жуткий, безотчетный страх охватывал всё сильнее.

      Он говорил: Я люблю тебя.

      Я слышала: ты довела меня…

      Он говорил: Я не хочу жить без тебя.

      Я плакала.

      – Не живи! Только отстань!

      У меня получилось опуститься на корточки. Я спряталась в ладонях, как ребенок, играющий в прятки. Сидя в уголке, он прячет лицо в ладонях. Если не видишь ты – то не видят и тебя…

      Он сделал шаг назад. Я думала: опомнился.

      Он стоял надо мной и молчал. Я думала: успокоился.

      Когда он упал, я поняла, что убила. Поняла мгновенно. Сразу.

      …Паника заставляет ненавидеть тех, кому ты совсем не хочешь зла. Паника всех делает врагами. Паника – убивает.

      Слезы мгновенно высохли. Ладони задрожали крупной дрожью. Я даже не стала проверять. Я знал: он был мертв. Сглотнув, я попыталась убрать с глаз волосы. Рука азбукой Морзе отбивала по лицу сигнал о помощи. Пальцы не слушались. Осмотревшись, заскользила по стене вверх. Переступила через его ногу. Удержала равновесие, остановившись. Подошла к перилам на лестнице.

      Ширк, ширк, ширк… Кто-то стремительно поднимался. Только скрип и шорох. Только гудение перил. Полное безмолвие. Ширк, ширк, ширк. В горле сразу стало сухо. Пытаясь сглотнуть, я закрыла глаза. Соображай! Сняла туфлю. Сняла вторую. Попятилась назад.

      Я добежала до лестницы в другом конце коридора. Из мальчишеского туалета тонкой полоской лился свет. Мой силуэт был виден. Я слышала. Я слышала…

      Сбивая пальцы ног, побежала по лестнице. Упала между пролетами, роняя туфли. Колени плавились от боли. Палец застрял в железных полосках, скрепляющих прутья перил. Я скользила капроном чулок