Из Сибири сообщают…. Сергей Трахимёнок

Господи Иисусе…

      Краевский отвернулся и сказал Аграфене:

      – Сбегай в отдел, пусть приедет кто-нибудь из замов.

      Пока приехали замы, пока осматривали и снимали Дервиша, Краевский сидел на полу, не поворачиваясь к окну.

      И только тогда, когда тронулась приехавшая за трупом телега, выглянул на улицу.

      Дервиша не удосужились даже накрыть чем-нибудь. Он так и лежал, уставя в небо распухший язык, словно пытаясь подразнить весь свет.

      – Да-а, – сказал Проваторов, когда вся четверка собралась в кабинете Бороды, – еще один труп. Многовато…

      – А ведь было же предложение арестовать Дервиша, – заметил Андросов и посмотрел в сторону Краевского.

      – Но трупы трупами, а нам нужно заниматься делом. Петрович, – так впервые за все время знакомства обратился к Краевскому Проваторов, – пересядь в мое «инвалидное» кресло.

      Краевский перебрался в кресло, где всегда сидел Проваторов, а Проваторов сел за стол на место Краевского и произнес:

      – Мы начали операцию. Вчера с Базыкой привезли в отдел липовый чемодан с архивом. Разумеется, мы не афишировали этот привоз и даже некоторым образом скрывали этот факт, но о нем уже знают все сотрудники, которые отнесены нами к первому уровню… Завтра мы приведем из тюрьмы на допрос Бурдукова… Допрашивать его буду я. В ходе допроса я покажу ему чемодан, расскажу, что мы взяли архив и собираемся через три дня отправить его на станцию, а оттуда в Новониколаевск.

      Краевский в обсуждении не участвовал. Случившееся странным образом подействовало на него. Перед его глазами висел Дервиш, но ему не хотелось потрясти головой или сделать еще что-нибудь для того, чтобы избавиться от видения.

      «Кто был Дервиш на самом деле? Как его звали? Была ли у него семья? Остались ли родственники? Все покрыто мраком… Типичная смерть секретного сотрудника».

      Краевский поймал себя на мысли, что ему не жалко Дервиша. Словно там, на дереве, висел не его коллега, а мешок, в котором тот пребывал последнее время. Осознав это, он также равнодушно подумал, что незаметно перешел на первый уровень, но не в придуманной им операции, а в той иерархии, о которой когда-то говорил Дервиш.

      – Бурдукова привезут на машине? – спросил Андросов.

      – Нет, – сказал Проваторов, – я думаю, проще будет, если его приведут под конвоем.

      – А конвоировать его будет Масокин, – заметил Андросов.

      – Ничего себе! – возмутился Базыка.

      – А кто такой Масокин? – механически произнес Краевский, уловив необычные интонации в голосе Базыки.

      – Долгая история, – начал объяснять Проваторов, – Масокин когда-то служил в полусотне Базыки, но был изгнан с позором за тупость: не мог запомнить отдельные положения устава. После службы в полусотне он устроился в тюрьму конвоиром.

      – Не это главное, – перебил Проваторова Базыка, – а главное в том, что он толст и неповоротлив, как бегемот на суше, но убежать от него невозможно.

      – Почему? – спросил Краевский, все более втягиваясь в