Из Сибири сообщают…. Сергей Трахимёнок

инициативу и перепрятал архив. Теперь никто не знает, где он, и зацепиться не за что…

      – Зацепка найдется, – сказал Дервиш, – ее только искать надо. Здесь все просто, работай, крутись, тормоши все вокруг, и ты найдешь зацепку…

      – А ты что будешь делать? – спросил он Дервиша. Язык не поворачивался назвать это немытое тело на «вы».

      – А я буду выполнять свое задание и тебя прикрывать, по возможности, разумеется…

      – И все? – разочарованно протянул Красовский. – Я думал, мы будем работать совместно…

      – А мы и так работаем совместно, варим одну кашу, но мешаем ее разными ложками. Да, если тебе понадобится револьвер, оторви подоконник в своей комнате. Там же есть пачка патронов. Но пока ты в безопасности. Пока ты всем нужен и замам, и банде. И те, и другие рассчитывают, что ты своими действиями поможешь найти архив. А потом тебя постараются убрать. Одним ты будешь не нужен, потому что победители не любят делить лавры с другими, даже если эти другие нашли архив. А вторым ты будешь не нужен потому, что много знаешь, а значит, имеешь возможность помешать им. Конечно, ты можешь не найти архив и показать и тем, и другим, что ты никакого интереса для них не представляешь. Тогда тебе дадут спокойно уехать. Но не жди, что тебя с оркестром встретят в Новониколаевске. Я подозреваю, что наше с тобой начальство уже прокукарекало наверх, что архив найден и осталось его только переправить в Новониколаевск. Поэтому, если архива не будет – будет дело о двух вредителях, прокравшихся в рабоче-крестьянские органы. Одним из них буду я, а другим – ты… Вот так, парень…

      – Не может этого быть.

      – Может… Да ты так не переживай. Впрочем, человек не может по своему усмотрению переживать или не переживать. Ты будешь переживать какое-то время, а потом перестанешь… Ты еще молодой и зеленый, а я, брат, перешел ту грань, когда о чем-то надо беспокоиться и за свою жизнь бояться. Мне нет особой разницы – убьют меня здесь, в Каминске, или во время следующей операции в другом городе…

      – А ты смелый.

      – Нет. Я – усталый. Человек не может долго бояться за свою жизнь, как певец не может долго держать высокую ноту. Наступает время, когда он устает бояться, чувства его тупеют и ему становится все равно, будет он жить или погибнет. Это первый уровень. Затем наступает второй, и человек, уставший от отупения и равнодушия, начинает искать смерти, потому что смерть для него – избавление…

      – Избавление от чего?

      – От жизни.

      – От жизни? Разве есть нормальные, не душевнобольные люди, которые хотят избавиться от жизни?

      – Есть, и не так мало, как ты думаешь.

      – Чуднó.

      – Что чудно?

      – То, что ты все это мне говоришь. Я никогда не устану от жизни.

      – Дай-то бог… Ты что смотришь на меня, как на сумасшедшего. Я вполне нормален. Я знаю, ты сейчас думаешь, чего это он разговорился с незнакомым человеком. Так?

      – Возможно, – уклонился от прямого ответа Краевский.

      – А все объясняется просто. Это я для тебя незнакомый, а ты для меня – нет, потому что