Ночная пуля. Остросюжетные повести и рассказы. Борис Штейман

Один раз у нее, а в другой раз пригласим барышню к Сергей Иванычу. Пока мои в деревне… Уж куда романтичней! Вот и будет нейтральная». Сначала он как-то не обратил внимания на конец объявления, но вскоре до него дошло определенное противоречие текста. «Может быть, ошиблась или в газете что-то напутали? – засомневался Манюськин. – Что же с ней тогда делать, если интим не предлагать?» Уж так все хорошо и – на тебе! Страшно не хотелось верить в это неприятное ограничение. От умственных усилий Манюськин даже слегка вспотел и не заметил вошедшего Епихода.

      – Тебе что, нет тридцати пяти? – ехидно поинтересовался тот, заглядывая через плечо друга и читая текст объявления.

      – Я же не собираюсь паспорт показывать, – веско возразил Манюськин. – Тем более его у меня и нет на данный исторический момент. Да и разве в годах дело? Я еще о-го-го!

      – Это верно, – подумав, признал Епиход. – Ты еще, действительно, ничего.

      – Ты мне вот что скажи, корефан! Почему интим не предлагать? Ты как думаешь?

      – Ну… Мало ли? Может, устала, может, еще что… Видишь, кавказцев просит не беспокоить. Возможно, хочет просто. Ну там пообщаться, обсудить какой-нибудь сериал… – Епиход и сам толком не понимал смысл объявления.

      – Как просто? – От напряженного разгадывания у Манюськина слегка заломило в висках. – Прямо ребус какой-то! – проговорил он раздраженно.

      – Супруга неожиданно нагрянет и покажет тебе – просто! – ушел от тупикового вопроса Епиход.

      – Ладно, Ходя. Хорош болтать. Собирайся. Пойдем, проведаем старушку! – предложил Манюськин.

      По дороге он позвонил по телефону, указанному в объявлении, чтобы узнать адрес.

      – Ну как? Порядок? – поинтересовался Епиход. – Как голосок?

      – Да никак, – без особого энтузиазма ответил Манюськин. – Слышно было плохо.

      Уже у дома незнакомки Епиход неожиданно известил друга, что идти вдвоем неудобно и просто глупо, приглашали-то ведь одного. Манюськин нехотя согласился с таким доводом, сказав, что вдвоем было бы, конечно, веселей. И Епиход отвалил.

      Дверь была самая, что ни на есть, обыкновенная. «Может и не открыть…» – подумал Манюськин и решительно нажал кнопку звонка. Тот выдал длинную трель, потом наиграл какую-то мелодию и затих.

      – Иду-спешу-лечу, – послышался напевный женский голос.

      Манюськин внутренне собрался.

      Дверь открылась, и он обомлел. Это была она! Большая белая женщина! Это она снилась ему еще в те далекие детские годы в деревне.

      – Какие проблемы? – звучным низким голосом доброжелательно спросила женщина.

      – По объявлению, недавно звонил, – с трудом выдавил из себя Манюськин, так как неожиданно перехватило горло, и, видя вопросительное выражение лица хозяйки, добавил: – Романтический малыш, мэм!

      Откуда выплыло это «мэм», Манюськин объяснить бы не смог. Возможно, дала о себе знать недавно прочитанная «Хижина дяди Тома».