Ночная пуля. Остросюжетные повести и рассказы. Борис Штейман

каски возьмете с собой. Используйте по обстановке, – объяснил Гавриленко. – В инструкции на этот счет туманно.

      Отволокли снаряжение в машину.

      – Да, учтите! Аппарат дорогой, без нужды не рискуйте! – предупредил Гавриленко по поводу автомобиля.

      Манюськин, любовно оглаживая матовую поверхность кузова, обошел вокруг машины, приговаривая:

      – Да, класс… Мечта жизни!

      – А может по мотоциклу? Гляди, какие монстры стоят! – неожиданно предложил Епиход.

      Неясные опасения шевельнулись у него внутри во время сцены знакомства Манюськина с автомобилем..

      – Ты здоров? – поинтересовался Манюськин в ответ на такую бестактность.

      В юные годы именно страсть к мотоциклам подвела его под монастырь. Решил прокатить с ветерком свою будущую супругу на чужом драндулете. Причем без ведома хозяина, отлучившегося в магазин за папиросами. Ну и врезался в дерево. Хорошо еще, что отделались синяками да царапинами. Хозяин мотоцикла и заявление забрал, и никаких претензий. А все равно впаяли три года…

      – Но ведь столько лет, Семеныч!

      – Я – нет! – отрезал Манюськин. – Мне того раза вот так хватило! – Провел ладонью по горлу. – А ты можешь на мотоцикле. Пожалуйста. Твое право, – и немного помолчав, добавил: – Тебя первым выстрелом и снимут. Сэкономишь нам пару минут. Давай, валяй!

      – Ладно, я пошутил, – пошел на попятную Епиход, представив, как его снимут первым выстрелом.

      – Ну, тогда по коням! – скомандовал Манюськин. – Бывай здоров, Гавриленко!

      Машина, мощно взревев мотором, резко взяла с места. Перед воротами Манюськин неожиданно ударил по тормозам. И Епиход чуть не разбил себе голову о лобовое стекло.

      – Помягче, Семеныч! Не горячись! – попросил он, предчувствия начали сбываться.

      – Проверка, Епиход! Проверка! Не паникуй! Тормоза, что надо! Батюшки! Еще и компьютер! Ну и дела. Живем, Епиша, живем!

      «Манюша начинает терять голову…» – обеспокоенно подумал Епиход, искоса посматривая на друга.

      Ворота раздвинулись, и машина вырвалась на оперативный простор.

      Домишко Глобовых нашли не без труда. Он стоял на самом отшибе. Дверь была не заперта. Хозяин сидел спиной к дверям за столом, на котором стояла сильно опустошенная бутылка водки.

      – По объявлению? – не поворачиваясь, спросил Глобов.

      У Епихода брови поползли вверх, а углы губ вниз, и лицо приняло страдальчески недоуменное выражение. Он покрутил вопросительно пальцем у виска. Манюськин неопределенно покачал головой и приложил палец к губам.

      – Пять штук, – не дожидаясь ответа, продолжил Глобов.

      – Баксов? – прикрыв рот рукой, глухо поинтересовался Манюськин,

      – Ну не деревянных же… Уступать не могу. Поставили на «бабки»! Могут включить счетчик!

      – Дороговато за такое, – стал торговаться Манюськин.

      – Так вы ж не смотрели! – Наконец рассерженно повернулся Глебов и, увидев друзей, без энтузиазма добавил: – А… Это вы, ребята.