Высокочтимые попрошайки. Акоп Паронян

пожара в Пера в тысяча восемьсот семьдесят… не помню уж, каком. А называлась она улицей Цветов потому, что на ней под окнами всех домов круглый год красовались клумбы.

      – Нумер 2 который? – обратился наш новоприезжий к супруге Манука-аги, ожидавшей у ворот своего дома прихода мужа.

      – Этот и есть. Добро пожаловать, Абисогом-ага.

      – Сундуки и постель принесли?

      – Принесли, Абисогом-ага, пожалуйте в дом. Если желаете немного отдохнуть, посидите пока вот в этой комнатке, сказала хозяйка, показывая рукой на маленькую каморку в нижнем этаже.

      – Устал я, там и посижу.

      – Воля ваша, Абисогом-ага, наш дом – ваш дом, располагайтесь.

      – Благодарствую.

      Абисогом-ага вошёл в комнату в сопровождении хозяйки дома, державшей в вытянутой руке гаснущую лампу.

      – Как живёте-можете, Абисогом-ага? Как ваши домашние?

      – Ну и слава богу. А как детки ваши, Абисогом-ага? Небось уж в школу ходят?

      – Детей не имею.

      – Что супруга ваша поделывает?

      – Супруги у меня нет.

      – Вы неженатый, Абисогом-ага?

      – Да.

      – Вот и прекрасно, подыщем здесь для вас хорошенькую барышню, и сделаетесь вы, Абисогом-ага, константинопольцем.

      – Я тоже подумываю… но сперва пообедал бы я, с утра ни крошки во рту не было.

      – Прекрасно, прекрасно, Абисогом-ага, сейчас принесу вам поесть.

      Хозяйка вышла из комнаты гостя и, открыв входную дверь, стала у порога, в надежде, что Манук-ага, который, как известно читателю, отправился искать кормилицу, вот-вот вернётся.

      Оставшись один, Абисогом-ага взял в руки лежавшую на подушке толстую книгу «Щит духовный» и принялся её перелистывать, но поскольку наголодавшийся человек не в состоянии читать книгу, как не в состоянии и писать книгу, то он положил «Щит духовный» на место и начал, вздыхая и охая, ходить из угла в угол.

      – Умоляю вас, Абисогом-ага, чувствуйте себя как дома, – сказала хозяйка, входя к гостю, – и ни о чём не беспокойтесь.

      – Я и не беспокоюсь, только вот голоден я, пообедать хотел бы.

      – Обед варится, сейчас пойду принесу, – сказала хозяйка и снова пошла и встала у порога.

      – Что за женщина! – произнёс Абисогом-ага, как только та закрыла за собой дверь. – Морит меня голодом и сама же просит, мол, ни о чём не беспокойся. Но какое же спокойствие может быть у голодного человека?

      – Считайте, что я будто сестра ваша или дочь ваша, – сказала шестидесятилетняя супруга Манука-аги, снова входя к гостю. – Не стесняйтесь, если хочется чего, скажите – я принесу.

      – Благодарствую…

      – Я делаю всё, чтобы мои гости не чувствовали в этом доме никакого стеснения.

      – Понимаю, но, кроме обеда, сейчас мне ничего не нужно.

      – Обед вот-вот доварится, не беспокойтесь, умоляю…

      Хозяйка продолжала бы эти переговоры, но в это время входная дверь скрипнула, и она поспешно