Посланники тьмы. Антон Грановский

гаркнул он в самое ухо.

      Замята открыл глаза, хрипло вдохнул воздух и недоуменно уставился на незнакомца.

      – Ты проснулся или как? – спросил тот.

      – Это чего? – изумленно спросил он.

      – Кадка с водой, – спокойно ответил незнакомец. – Я макнул тебя туда головой.

      – Ты? Меня?

      Парень кивнул:

      – Да. И буду макать, пока не протрезвеешь.

      Внезапно Замяту охватил гнев. Вот наглец! Мало того, что приперся в чужой дом и прогнал блаженный сон, так еще и в кадку макает! Ну, мяфа!

      Замята сжал кулаки.

      – Ах ты, мяфа! – рявкнул он. – Да я тебя...

      Замята считался отличным кулачным бойцом, но незнакомец легко увернулся от его крепкого кулака, перехватил руку и завернул ее Замяте за спину.

      Замята тихонько взвыл.

      – Да ты хоть знаешь, кто я?! – выкрикнул он.

      – Знаю, – ответил гость.

      – Я княжий дознаватель!

      – Я же сказал: знаю.

      – Я растяну тебя на дыбе! Сам! Вырву тебе груди калеными щипцами! А после, когда устану рвать, велю всыпать тебе десять плетей с железным охвостком!

      – Да ты, брат, еще во хмелю, – с угрюмой насмешливостью проговорил незнакомец. – Ну, ничего, я тебя вылечу.

      Он рывком поднял дознавателя на ноги, снова подтащил его к кадке, схватил за волосы и макнул в воду.

      Замята вынырнул, вытаращил глаза и отплюнулся.

      – Хватит! – взмолился он. – Прошу тебя, хватит!

      – Протрезвел? – поинтересовался гость. – Или макнуть еще?

      – Протрезвел! Клянусь Велесом, протрезвел!

      Незнакомец швырнул Замяту на лавку и кинул ему рушник.

      – Утрись.

      Замята взял рушник и вытер мокрую рожу. Отложив рушник, он угрюмо посмотрел на незнакомца.

      – Хорошо! – прорычал он. – Твоя взяла. Но потому лишь, что я пьян. Был бы я трезв...

      Замята наткнулся на твердый, холодный взгляд незнакомца и замолк. Ему и прежде приходилось видеть такие взгляды. И ничего доброго они не предвещали.

      На всякий случай Замята решил пока помалкивать. Так сказать, до выяснения. Если человек спокойно входит в горницу к княжьему дознавателю и макает его головой в чан с водой, значит, может иметь на то полное право.

      Почувствовав холод, Замята снова взял рушник и вытер шею и голую, мокрую, волосатую грудь.

      Пока он вытирался, незнакомец достал из кармана берестяную коробку, вынул из нее что-то и сунул в рот. Затем щелкнул огнивом, почмокал губами и выпустил изо рта клуб дыма.

      Дым... Дымящийся сучок... Бутовая трава...

      Что-то забрезжило на самой изнанке сознания Замяты. Кто-то ему уже про такое рассказывал. Дескать, есть в Хлыни один ходок, который дымит бутовым сучком и... И что?.. Замята сдвинул брови и наморщил лоб... Нет, не вспомнить.

      Он тряхнул головой и поднял взгляд на незнакомца.

      – Слышь, гость, ты кто ж такой будешь? – глухо и осторожно спросил он.

      – Меня зовут Глеб, – спокойно ответил тот. – Глеб Первоход.

      – Перво... – Замята оцепенел, во все глаза уставившись