Первый нехороший человек. Миранда Джулай

вам все же позвонить утром?

      – Я вам позвоню завтра вечером.

      – Спасибо.

      – Спокойной ночи.

      Трудно было вообразить исповедь, от которой человек потеет, если она не преступная или романтическая. А как часто люди – люди, которые нам знакомы, – совершают серьезные преступления? Мне было не по себе; я не спала. На рассвете я пережила непроизвольное полное опорожнение кишечника. Приняла тридцать миллилитров красного и стиснула глобус. По-прежнему как камень. Джим позвонил в одиннадцать и сказал, что произошло мини-ЧП. Джим – это завхоз у нас в конторе.

      – Что-то с Филлипом? – Может, нам предстоит мчаться к нему домой, и я тогда узнаю, где он живет.

      – Мишель передумала по части Кли.

      – Ой.

      – Она хочет, чтобы Кли съехала.

      – Так.

      – Можешь ее принять у себя?

      Если живете одни, люди всегда считают, что могут у вас останавливаться, хотя верно обратное: пусть останавливаются у тех, у кого в жизни уже кавардак от других людей и еще один человек ничего не изменит.

      – Я бы рада, я правда и рада бы помочь, – сказала я.

      – Это не я придумал, это Карл с Сюзэнн. Думаю, они теряются в догадках, почему ты сразу это не предложила – ты же практически родственница.

      Я сжала губы. Как-то раз Карл назвал меня гиндзё, я думала, это означает «сестра», пока он не сказал, что это по-японски «мужчина», обычно пожилой мужчина, который живет сам по себе и поддерживает огонь для всей деревни.

      – В старых мифах он сжигает свою одежду, а затем и свои кости – все ради того, чтоб огонь горел, – сказал Карл. Я совершенно замерла, лишь бы он продолжал: обожаю, когда меня описывают. – Дальше ему нужно найти что-нибудь еще, чем питать огонь, и тогда у него случается убицу. Так запросто это слово не переведешь, но по сути это грезы такой тяжести, что у них беспредельная масса и вес. Он бросает в огонь убицу, и огонь никогда не гаснет. – Затем он сообщил, что мой менеджерский стиль действеннее на расстоянии, и потому работать с тех пор я стала из дома, хотя мне одобрили один день в конторе и присутствие на заседаниях совета директоров.

      Дом у меня не очень большой; я попыталась представить в нем еще одного человека.

      – Они сказали, что я практически родственница?

      – Это по умолчанию так – в смысле, ты же не говоришь матери, что она практически родственница?

      – Нет.

      – Вот видишь?

      – Когда это случится?

      – Она приедет с вещами ближе к вечеру.

      – У меня сегодня вечером важный личный звонок.

      – Спасибо громадное, Шерил.

      Я вынесла компьютер из гладильного чулана и поставила раскладушку – та намного удобнее, чем смотрится. Положила душевую салфетку поверх полотенца для рук поверх банного полотенца и поместила их на покрывало, которым, помимо одеяла, она могла укрываться в свое удовольствие. Поверх душевой салфетки я положила мятную конфетку без сахара. Начистила «Виндексом» все краны, и в душе, и над раковиной, чтоб выглядели как новенькие, а также ручку спуска на унитазе. Сложила фрукты в глиняную вазу, чтобы можно было махнуть в их сторону рукой и сказать: