Гламорама. Брет Истон Эллис

– симулятор скалолазания, на котором ты остаешься на одном месте во время восхождения. Я замечаю, что репортерша из Details стоит, прислонившись к стене и спрятав свой блокнот под пилотный выпуск нового журнала, который называется Bubble. В зале так холодно, что мне кажется, будто я карабкаюсь по леднику.

      – Господи, – ною я, заметив обложку журнала, – круто, слов нет. Мнение Люка Перри о гребаном Курте Расселе. Только этого нам и не хватало.

      – Что это вы так переживаете? – спрашивает она безразлично. – Нервничаете насчет сегодняшнего вечера?

      – Помнишь, что однажды Соня сказала Алисе?[45] – говорю я загадочно. – Эй, Мэтт, не сдавайся!

      – Вам на самом деле так это нравится? – переспрашивает репортерша.

      – А что плохого в том, чтобы выглядеть хорошо?

      Она задумчиво размышляет вслух:

      – А если это достигается за счет чего-то другого? Я ни на что не намекаю, просто размышляю. Только не обижайтесь.

      – Я уже забыл, о чем был вопрос.

      – Что, если это достигается за счет чего-то другого?

      – Чего «чего-то другого»?

      – Все ясно.

      На ее лице появляется выражение, которое, как я надеялся, не должно было на нем появиться.

      – Эй, зайка, мы здесь все повязаны, – ворчу я, отряхивая ладони, испачканные мелом. – Да, сейчас вот я все это брошу и пойду кормить бездомных. Сейчас я все это брошу и отправлюсь учить орангутангов языку жестов. Буду ездить на велосипеде по сельской местности с блокнотом под мышкой. Или чем еще я должен заняться? Способствовать улучшению межрасовых отношений в этой стране? Баллотироваться на пост президента? Читай по губам мой ответ: я тебя умоляю!

24

      К тому времени, когда приезжаю в Industrie на сегодняшнюю фотосессию, я совершенно убеждаюсь, что за мной следят, но, оглядываясь, не вижу за спиной никого, кроме курьеров на велосипедах – спешат, зажав под мышкой портфолио моделей, адресованные Click, Next или Elite, и тогда я, чтобы стряхнуть паранойю, ныряю в Braque промочить горло не слишком пенистым латте без кофеина со снятым молоком и вот иду через длинную галерею пустых белых комнат, а у меня на пейджере попискивает послание от Элисон. Парни – нас девять, и некоторые уже надели купальные костюмы – пока слоняются без дела. Никитас, Дэвид Боулз, Рик Дин, новичок по прозвищу Скутер, пара парней, которых я не знаю, как зовут, включая официанта из Jour et Nuit[46] – красавчика с ямайскими дредами, за которым по пятам следует съемочная группа программы Fashion File, а еще близняшек, работающих в клубе Twins в Верхнем Ист-Сайде, плюс какой-то парень из Европы, который телом вышел лучше всех, но имеет при этом абсолютно ослиную морду. Все парни выглядят более или менее одинаково: смазливое лицо (за единственным исключением), хорошее тело, ухоженные волосы, скульптурные губы, живое воплощение ультрасовременности или уж чего понадобится.

      Ожидая своей очереди на выщипывание бровей, я роюсь в стойке с компакт-дисками и убиваю время за трепом с девушкой, которая ест брокколи с рисом, в то время как ей делают педикюр, но единственное выражение, которое ей известно, – это

45

«Remember what the dormouse said» – строчка из песни «White Rabbit» группы Jefferson Airplane с альбома «Surrealistic Pillow» (1967).

46

«День и ночь» (фр.).