Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь. Андрей Валентинов

тише, Капаней! Он не трус, он просто ждет, пока Адраст к Гадесу…

      – Эй, не поминайте! С Амфиараем, ребята, мы вот что сделаем…

      – …Окрест лежащие земли, широкое дрогнуло море

      И закипело волнами багровыми; хлынули воды

      На берега. Задержал Гиперионов сын лучезарный

      Надолго быстрых коней…

      Жаль, нам, маленьким, разговаривать нельзя! Ничего, с Полидором мы уже договорились. Пир начнется, по первой выпьют, флейтисток позовут, нас выгонят…

      И Полидор нам гидру покажет!

      Полидор очень толстый – как и дядя Гиппомедонт. Зато у него есть серебряный обруч. Он его в волосах носит. Такой обруч есть и у дедушки Адраста. Но не серебряный – золотой.

      Потому что дедушка – ванакт!

      – Тумаешь, она согласится?

      – Эрифила? Да она за твое, Полиник, ожерелье сама ножки разведет. Каждому по очереди…

      – Тише! Дети тут! Эрифила-то согласится, но нам же не ножки нужны. Ножки ее, хе-хе, как у сороконожки…

      – Мекистий!

      – Да ну вас, завели! Ладно, так и сделаем. Как говорит в Аиде мой прадедушка Тантал: «Попытка – не пытка».

      – Эй, богоравные, давайте-ка споем! Зря, что ли, жертву приносили? Сейчас, когда он про «радуйся» начнет.

      – Капаней, пасть на ширину колчана!

      – И-и-и раз!

      – Р-р-радуйся мно-о-ого, о до-о-очерь эгидодержавного Зевса-а-а-а-а!!!

      Ой, мои уши! Сейчас оглохну. И жрец оглохнет. И тети оглохнут!

      – Ныне ж те-е-ебя помяну-у-ув, к тр-р-ра-а-а-апезе мы-ы-ы пр-р-риступа-а-а-а-а-а-аем!!!

      Ну вот, и жрец не выдержал – за голову схватился. А крыша? Не развалилась? Не иначе, сама Сантида поддержала!

      Смеются – все смеются. Мой папа, дядя Капаней (ух, раскраснелся!), дядя Полиник, дядя Мекистий… И мы смеемся. И даже жрец.

      А может, мой папа – еще маленький? И остальные – тоже?

      Ну ладно. Пора и к трапезе (к тр-р-ра-а-а-апезе!!!) приступать.

      Проголодался!

* * *

      Флейтисток не звали и не пили даже.

      Зато нас выгнали – почти сразу. Вот только барана доели. У дяди Гиппомедонта самые толстые бараны в Ахайе. И сам он самый толстый.

      (Это я шучу. Дядя Гиппомедонт – хороший.)

      В общем, выгнали. Выгнали – и даже двери заперли. И всех теть выгнали. То есть не выгнали – их тетя Клея, дядина жена, ковры смотреть пригласила.

      И хорошо. А мы пошли гидру искать!

      Дом дяди Гиппомедонта на холме стоит. Почти рядом с храмом Сантиды. С холма даже море видно. Море – направо, а прямо – болото. Алкиония называется. Вот мы туда и пошли.

      Про Алкионию нам Полидор рассказал. Он тут все знает. И я бы знал, если б вырос здесь. А интересно! Если к морю идти – прямо на могилу попадешь. Безголовую. Там сыновья басилея Египта лежат – те, чьи головы у нас в Аргосе похоронены. Стоило так далеко головы везти! А еще тут рек много – и Фрикс, и Понтин, и… В общем, еще две, я их и не запомнил. Правда, мелкие все. Как ручейки.

      Полидор сказал, что надо поспешить, потому что скоро стемнеет. Сказал – а сам спешить не может. Толстый потому что. И щеки у него большие. Большие – и шевелятся. За обедом, наверное,