Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь. Андрей Валентинов

не понимаю! И не пытаюсь пока. Почему-то становится страшно. Словно я опять болен и вижу знакомого мальчика с мокрой повязкой на лбу.

      – Уедем, Ойнид! Если хочешь – вообще из этого Номоса. Я уеду с тобой и с маленьким…

      – Ты?!

      Папа спрашивает так, что мне становится обидно. За маму.

      – Ты думаешь, если я… – Ее голос становится тихим-тихим, еле слышным. – Если я… такая… Я никого не любила, Тидей! Никого – только тебя. Я уже похоронила одного сына, нашего – не хочу. Я понимаю, что я некрасивая, Ойнид, я грубая, со мной тебе скучно. Не спорь, я знаю…

      Дальше подслушивать нельзя!

      Нельзя!

* * *

      Элек натис энки да

      Нори люко тане фо.

      Эгис ране зала те

      Ону вадис карину.

      Мама поет колыбельную. Колыбельную эту я помню с детства. Помню – хоть и не понимаю ни единого слова. Она – на мамином языке.

      Адо элек токани

      Зайни геро умифо.

      Тойно гале арита

      Велу рато тане фо.

      Раньше, когда я совсем маленький был, я под нее сразу засыпал. Тогда и мама приходила чаще. Теперь я засыпаю сам, сразу, особенно если набегаюсь, но…

      Как хорошо, что мама рядом! И жаль, ни о чем ее не спросишь. Ведь я подслушивал. А подслушивать – плохо!

      И все равно – мама самая красивая. И самая лучшая!

* * *

      – Ну что, Диомед, собрался?

      Я уже собрался. И собираться-то было нечего. Одежку – новый хитон и фарос – рабыни сами сложили, а все остальное…

      Да зачем его брать – остальное?

      – Ну, тогда пошли! И шляпу не забудь – от солнца.

      Шляпа – широкополая, на самый нос налазит – и вправду нужна. Солнце горячее, наверное, там у себя наверху Гелиос весну с летом перепутал. Но это – ерунда, главное, мы едем!

      В Лерну едем. Гидру смотреть.

      Две повозки – одна с подарками, другая для слуг. И колесница – для папы. Я, конечно, должен ехать в повозке, но попрошусь к папе на колесницу. Хотя бы за городом. Ведь он обещал дать мне вожжи подержать!

      – Отря-я-яд! Перебежками!.. Первая линия – копья вперед, вторая – подтянись! Луки-пращи-дротики!..

      Это папа шутит. Значит – пора ехать. И еще значит, что у папы – очень хорошее настроение.

      – Папа, а мы через Диркские ворота поедем?

      – Через Диркские.

      Через Диркские – это значит мимо провала Никострата, через который в Гадес попасть можно, мимо могилы Пеласга, того, что вначале изгнали, а потом обратно в Аргос пустили, мимо храма Деметры Печальной и храма Геры Анфии…

      – А вожжи подержать дашь, папа?

      – Вот за город выедем, подъедем к Ликон-горе, где храм Орфии…

      Хейя-а-а!

      Конечно, мы не за гидрой едем. Едем в гости. К дяде Гиппомедонту, тому, что в Лерне живет. То есть не в самой Лерне, а рядом, у моря. Так что зря я Капаниду завидовал. А едем потому, что дядя Гиппомедонт жертву должен принести в храме Афины Сантиды. Его дедушка этот храм построил и велел каждый год особые жертвы приносить. Вот дядя Гиппомедонт папу и позвал. И дядю Капанея позвал. И нас со Сфенелом.

      Жалко