Наше счастье украли цыгане. Роман. Олег Лукошин

ирония. – Значит, я могу оказаться твоим братом?

      – Ага, – ответила печально. – Как и убитый кем-то сын председателя.

      Кино о запретной любви

      Церковь, я в белом свадебном платье и фате, Алёша во фраке. «Венчается раба божия…»

      – Да, – отвечаю тихо и застенчиво.

      – Да, – а он уверенно.

      Пьяный поп размашисто крестит нас и готовится объявить мужем и женой.

      – Остановитесь! – раздаётся дерзкий крик. – Это богохульство! Это преступление кровосмесительства.

      «В чём дело? В чём дело?» – шепчутся озадаченные гости.

      – Им нельзя вступать в брак, – выходит на середину церкви человек. Он закутан в длинный плащ, а на голове у него просторный капюшон. Лица не видно. – Они брат и сестра.

      «О господи!» – выдыхают разом гости.

      – Нас раскрыли, – смотрю я на возлюбленного.

      – Надо бежать, – отвечает Алёша.

      Я киваю, а он выхватывает из-за пояса пистолет и производит выстрел в потолок. Толпа расступается, мы выбегаем наружу, вскакиваем на лошадей и уносимся вдаль по извилистой пыльной дороге.

      Человек в чёрном выходит из церкви, смотрит нам вслед и тихо произносит:

      – Вам не уйти от меня…

      Интересно – кто же он?

      Можно влюбляться

      – Подожди! – остановила я Алёшу, прежде чем он ушёл через стену. Он же умеет.

      Дотянулась рукой до стоявшего на столе торшера. Нажала на кнопку. Свет неяркий, но зажмурилась – после темноты полоснуло по глазам.

      – Что-то ещё? – остановился он, тоже прищурившись.

      – Повернись спиной.

      – Зачем? – вот сейчас действительно удивлён.

      – Боишься?

      – Да пожалуйста.

      Повернулся. Я выдержала паузу.

      – Снимай штаны.

      – Ты серьёзно? – спросил через плечо, чуть повернув голову.

      – Э-э, а я-я. Демон ночи.

      – Да мне не жалко, просто я не уверен, что ты правильно будешь это интерпретировать.

      – Правильно буду. Делай, что говорю.

      Снял. Рывком.

      Ягодицы в целом обыкновенные. Костлявенькие. Но движение было возбуждающим. Внутри защемило.

      Родимого пятна нет.

      – Всё? – спросил.

      Я кивком головы дала отбой.

      Это хорошо, что он не брат. Значит, можно влюбляться.

      Впрочем, я уже. Даже если бы и брат.

      Девушка с колючими глазами

      – Пусти меня! Пусти, козёл старый!

      Голос женский. Доносился из сеней. Я мигом проснулась и переместилась в сидячее положение. Вопли не предвещали ничего хорошего. Почему-то сразу стало ясно, что они имеют ко мне самое непосредственное отношение.

      – Уходи, Катя! – это дед. – Уходи, пока милицию не вызвал!

      – Да не боюсь я твою милицию продажную! Всех вас Куркин купил, скоты. Все на него пашете.

      – Только через мой труп, слышишь! Я не позволю девчонку ранить. Она и так