Наше счастье украли цыгане. Роман. Олег Лукошин

на стихи Анатолия Поперечного «Свадебные кони».

      Я откашливаюсь и начинаю:

      – Гля-ань на куст сморо-одины о-облако легло-о-о. Почему в краю родно-ом дышится-а легко-о-о? А в лугах за па-асекой ме-эсяц на копне-э…

      – Почему за пра-аздником е-э-э-дут на-а ко-о-оне-э-э? – подхватывает Алёша и какое-то время мы радостно, визгливо и так жизнерадостно смеёмся, что сами вдруг понимаем неуместность этой ночной радости.

      А потом припев хором исполняем, чуть тише:

      – Как сва-адебные кони несутся ветры вда-аль. Уйду как от пого-о-они я от тебя-а печа-а-аль…

      Пытаемся остановиться, замолчать, но ещё несколько минут сладостно похрюкиваем от осознания меткого попадания в одну точку, в одну волну. Ещё не перестав хихикать, снова смыкаем губы и погружаемся в долгий поцелуй.

      Походя, телеграфно, но надо заметить: вот так по-настоящему, долго, с языками я целуюсь первый раз в жизни. И у меня неплохо получается! Глупо, но от этой мысли на душе соловьи поют.

      Те три предыдущих раза в счёт не идут. Во втором классе: Вадим Исханов – в пустом кабинете после уроков. Мы были дежурными и протирали подоконники с партами. Он не выдержал напряжения и решил, что совершает насилие, подбежав вот так ни с того ни с сего и повалив меня на парту. Ткнулся губами в лицо, лихорадочно сжал тогда ещё отсутствовавшую грудь и выбежал наружу. А я была готова на большее. Работу не сделал. На следующей день я его заложила – не про поцелуй, а про незавершённую уборку. В дневнике пацана появилась запись красной пастой.

      В четвёртом классе…

      А впрочем, не стоит их воспроизводить так подробно – похожих всё равно не было. Я о поцелуях.

      Ты лучший, Алёша!

      – Но на большее не рассчитывай! – постаралась передать эту мысль строго. – Никакого секса! У меня там…

      – Так тебя на самом деле изнасиловали?

      Вот те здрасьте-пожалуйста! Это что за сомнения такие, умник!?

      – Хорошо, хорошо, – говорит он поспешно, заверяя меня в благонадёжности. – Ничего больше.

      И кладёт ладони мне на грудь. Да, это уже не второй класс, они вполне округлые и налитые. Врать не буду – мне хорошо.

      Однако его нежданное и такое циничное замечание свербит в душе и вызывает лёгкий протест.

      – Алёш, а как твоя фамилия? – спрашиваю я, отрываясь от его губ.

      – Пахомов, – отвечает он.

      – А отчество? – со мной лёгкая паника.

      – Егорович.

      Ну, блин, приехали!

      – Так, молодой человек! – схватила я его за руки и оттолкнула от себя. – Что вы себе позволяете, в конце концов? Ну-ка, наххаузе! Мама-папа обрыдались уже, небось, в поисках. Да и меня дед заискался поди. Дед – бывший милиционер и охотник, у него винтовка.

      И схватив сброшенный для услад бежевый пиджачок, который с матерью покупали специально на лето и сегодня его дебют, почесала вдоль по улице до дедовской хаты. Надеюсь, в правильном направлении.

      – Женилка