Последняя крепость империи. Легко сокрушить великана. Виктор Квашин

принялись за обмундирование и приведение в надлежащий вид подчинённых.

      К прибытию тысячника чжурчжэньский джагун33 стоял в шеренгу, разделённый по десяткам с командирами впереди и выглядел вполне прилично. Мрачный Добун-Мэргэн трижды проехал вдоль строя, рассматривая из-под нависших, будто опухших век новую часть своего войска. Наконец, он выпрямился в седле.

      – Забудьте откуда вы родом, теперь вы – воины Великого хана всех монголов. Ясу – выучить всем! Командиры, нарушителей наказывать жестоко! Теперь – учиться. От восхода до заката! Командуй, сотник!

      Сиантоли так и не смог понять, почему из двух чжурчжэней-десятников Добун-Мэргэн выбрал сотником именно его. В новой сотне получилось пока семь десятков. «Семь – счастливое число, – подумал Сиантоли, – в третий раз семёрка! Не знак ли это, что скоро домой?»

      Началась служба в новой должности. Приходилось почти непрерывно тренировать сотню в разных упражнениях: слаженные скачки, манёвры, отработка атак и отходов, стрельбы из лука с разных положений, владение холодным оружием верхом и в пешем строю, взаимодействие десятков и многое другое – военная наука сложная штука. Почему-то труднее всего чжурчжэням давалось метание аркана. Монголы с арканом вырастают, чжурчжэни в основном оседлы, а лошадей пасут у них рабы или нанятые пастухи, и те обходятся без арканов.

      Не получалось у чжурчжэней и сжиться со своими лошадьми, как это было у монголов, которые будто срастались со своим конём. Монгол доверял своей лошади как себе и лошадь доверяла ему свою жизнь. Монголы никогда не привязывали своих лошадей, а те никогда не покидали своих неласковых хозяев. Чжурчжэни тоже были отличными наездниками, но из-за своей оседлой жизни подобные отношения с лошадьми уже давно утратили. Приходилось рассёдланных лошадей привязывать или удерживать иными способами, а в боевой или походной обстановке понукать пятками или плетью.

      Кроме обучения бою, нужно было отлаживать отношения между подчинёнными – в большинстве своём молодыми, горячими и ушибленными жизнью людьми.

      5

      Жизнь изменилась в один день: тысячник торжественно, под знаменем объявил всему составу лагеря указ Чингисхана: готовиться к войне!

      С кем предстоит воевать, никто не знал. Разговоры на эту тему строго пресекались. Сиантоли как командир тоже запрещал измышления о вероятном противнике. Но его самого этот вопрос безусловно занимал очень сильно. Он придумывал для себя успокоительные отговорки, что воевать монголы будут на западных своих рубежах. Но по здравому рассуждению выходило, что Чингисхан окрысился на его родину.

      В короткий срок, слишком быстрый по мнению Сиантоли, вновь собрались все монгольские сотни. Лагерь вырос в несколько раз. Тренировки проходили теперь и ночами. Отяжелевшие в своих герах с заботливыми жёнами монголы с радостью вернулись

33

Джагун – сотня по-монгольски.