Когда пируют львы. Уилбур Смит

ма?

      – Что-то случилось?

      – Нет, все в порядке.

      И он исчез в коридоре.

      Гаррик сидел в постели, кожа вокруг его ноздрей покраснела и распухла. Он опустил книгу, которую читал, и улыбнулся вошедшему Шону. Шон подошел к своей кровати и сел на нее.

      – Где ты был?

      Голос Гаррика звучал хрипло из-за простуды.

      – Выше по реке, у водопадов.

      – Рыбачил?

      Шон не ответил, он наклонился вперед, упираясь локтями в колени.

      – Я встретил Энн, и мы пошли вместе.

      При этом имени Гаррик сразу заинтересовался и посмотрел Шону в лицо. На этом лице все еще держалось выражение легкого удивления.

      – Гарри…

      Он колебался. Но ему нужно было поговорить об этом.

      – Гарри, я покрыл Энн.

      Гаррик с легким свистом втянул воздух. Он очень побледнел, только кожа вокруг носа оставалась красной.

      – Я хочу сказать… – Шон говорил медленно, словно старался объяснить самому себе. – Я правда это сделал. Точно, как мы с тобой говорили. Это было…

      Он сделал беспомощный жест руками, не в силах подыскать слова. Потом лег.

      – Она тебе разрешила?

      Гаррик говорил шепотом.

      – Она меня попросила об этом, – ответил Шон. – Было скользко, тепло и скользко.

      Много времени спустя, после того как они погасили лампу и оба лежали в постели, Шон услышал движения Гаррика в темноте. Он слушал, пока не уверился.

      – Гарри! – громко воскликнул он.

      – Я не делал, не делал.

      – Ты знаешь, что говорил па. У тебя выпадут зубы, и ты сойдешь с ума.

      – Я не делал, не делал.

      В хриплом от простуды голосе Гаррика звучали слезы.

      – Я слышал, – сказал Шон.

      – Я просто чесал ногу. Честно, честно, просто чесал.

      Мистер Кларк не смог сломать Шона. Напротив, он затеял жестокое состязание, в котором медленно проигрывал, и теперь боялся мальчика. Он больше не заставлял Шона вставать, потому что тот уже стал одного с ним роста. Состязание длилось два года; они обнаружили слабости друг друга и знали, как их использовать.

      Мистер Кларк не терпел, когда кто-то чихал: возможно, подсознательно он воспринимал это как насмешку над своим курносым носом. У Шона был обширный репертуар: от легкого, еле слышного сопения, с каким гурман принюхивается к орхидее, до громогласного трубного звука из глубины горла.

      – Простите, сэр, не сдержался. У меня простуда.

      Но однажды, уравнивая счет, мистер Кларк понял, что уязвимое место Шона – Гаррик. Причини хотя бы легкую боль Гаррику – и вызовешь почти нестерпимые страдания Шона.

      Неделя у мистера Кларка выдалась очень тяжелая. Его беспокоила печень, ослабленная постоянными приступами малярии. Три дня у него страшно болела голова. Были трения с городским советом по поводу предстоящего возобновления контракта; накануне Шон чихал непрерывно, и мистер Кларк решил, что с него довольно.

      Он вошел в класс и занял свое место на возвышении; медленно обвел взглядом учеников, остановившись на Шоне.

      «Пусть