Степь отпоёт (сборник). Велимир Хлебников

непризнанную мощь

      И дерзкой властью обеспечила

      Слова: «Бурлюк и подлый нож

      В грудь бедного искусства»?

      Ведь на «Иоанне Грозном» шов –

      Он был заделан позже густо –

      Провел красиво Балашов.

      Россия, расширенный материк,

      И голос Запада громадно увеличила,

      Как будто бы донесся крик

      Чудовища, что больше в тысячи раз.

      Ты, жирный великан, твой хохот прозвучал по всей России,

      И стебель днепровского устья, им ты зажат был в кулаке,

      Борец за право народа в искусстве титанов,

      Душе России дал морские берега.

      Странная ломка миров живописных

      Выла предтечею свободы, освобожденьем от цепей.

      Так ты шагало, искусство,

      К песни молчания великой.

      И ты шагал шагами силача

      В степях глубокожирных

      И хате подавал надежду

      На купчую на земли,

      Где золотились горы овинов,

      Наймитам грусти искалеченным.

      И, колос устья Днепра,

      Комья глины людей

      Были послушны тебе.

      С великанским сердца ударом

      Двигал ты глыбы волн чугуна

      Одним своим жирным хохотом.

      Песни мести и печали

      В твоем голосе звучали.

      Долго ты ходы точил

      Через курган чугунного богатства,

      И, богатырь, ты вышел из кургана

      Родины древней твоей.

Осень 1921

      167. Крученых

      Лондонский маленький призрак,

      Мальчишка в тридцать лет, в воротничках,

      Острый, задорный и юркий,

      Бледного жителя серых камней

      Прилепил к сибирскому зову на «чёных».

      Ловко ты ловишь мысли чужие,

      Чтоб довести до конца, до самоубийства.

      Лицо энглиза, крепостного

      Счетоводных книг,

      Усталого от книги.

      Юркий издатель позорящих писем,

      Небритый, небрежный, коварный,

      Но девичьи глаза,

      Порою нежности полный.

      Сплетник большой и проказа,

      Выпады личные любите.

      Вы очарователь<ный> писатель –

      Бурлюка отрицатель<ный> двойник.

Осень 1921

      168. «Русь, ты вся поцелуй на морозе!..»

      Русь, ты вся поцелуй на морозе!

      Синеют ночные дорози.

      Синею молнией слиты уста,

      Синеют вместе тот и та.

      Ночами молния взлетает

      Порой из ласки пары уст.

      И шубы вдруг проворно

      Обегает, синея, молния без чувств.

      А ночь блестит умно и черно.

<Осень 1921>

      169. Одинокий лицедей

      И пока над Царским Селом

      Лилось пенье и слезы Ахматовой,

      Я, моток волшебницы разматывая,

      Как сонный труп, влачился по пустыне,

      Где умирала невозможность,

      Усталый лицедей,

      Шагая напролом.

      А между тем курчавое чело

      Подземного быка в пещерах темных

      Кроваво чавкало и кушало людей

      В