Во всем мне хочется дойти до самой сути…. Борис Пастернак

тебе ж невыносимы смеси

      Откровений и людских неволь.

      Как же хочешь ты, чтоб я был весел?

      С чем бы стал ты есть земную соль?

      1915

Метель

      1

      В посаде, куда ни одна нога

      Не ступала, лишь ворожеи да вьюги

      Ступала нога, в бесноватой округе,

      Где и то, как убитые, спят снега, —

      Постой, в посаде, куда ни одна

      Нога не ступала, лишь ворожеи

      Да вьюги ступала нога, до окна

      Дохлестнулся обрывок шальной шлеи.

      Ни зги не видать, а ведь этот посад

      Может быть в городе, в Замоскворечьи,

      В Замостьи, и прочая (в полночь забредший

      Гость от меня отшатнулся назад).

      Послушай, в посаде, куда ни одна

      Нога не ступала, одни душегубы,

      Твой вестник – осиновый лист, он безгубый,

      Безгласен, как призрак, белей полотна!

      Метался, стучался во все ворота,

      Кругом озирался, смерчом с мостовой…

      – Не тот это город, и полночь не та,

      И ты заблудился, ее вестовой!

      Но ты мне шепнул, вестовой, неспроста.

      В посаде, куда ни один двуногий…

      Я тоже какой-то… я сбился с дороги.

      – Не тот это город, и полночь не та.

      2

      Все в крестиках двери, как в Варфоломееву

      Ночь. Распоряженья пурги-заговорщицы:

      Заваливай окна и рамы заклеивай,

      Там детство рождественской елью топорщится.

      Бушует бульваров безлиственных заговор.

      Они поклялись извести человечество.

      На сборное место, город! За́ город!

      И вьюга дымится, как факел над нечистью.

      Пушинки непрошенно валятся на руки.

      Мне страшно в безлюдьи пороши разнузданной.

      Снежинки снуют, как ручные фонарики.

      Вы узнаны, ветки! Прохожий, ты узнан!

      Дыра полыньи, и мерещится в музыке

      Пурги: – Колиньи, мы узнали твой адрес! —

      Секиры и крики: – Вы узнаны, узники

      Уюта! – и по́ двери мелом – крест-накрест.

      Что лагерем стали, что подняты на ноги

      Подонки творенья, метели – спола́горя.

      Под праздник отправятся к праотцам правнуки.

      Ночь Варфоломеева. За город, за город!

      1914, 1928

Урал впервые

      Без родовспомогательницы, во мраке, без памяти,

      На ночь натыкаясь руками, Урала

      Твердыня орала и, падая замертво,

      В мученьях ослепшая, утро рожала.

      Гремя опрокидывались нечаянно задетые

      Громады и бронзы массивов каких-то.

      Пыхтел пассажирский. И, где-то от этого

      Шарахаясь, падали призраки пихты.

      Коптивший рассвет был снотворным. Не иначе:

      Он им был подсыпан – заводам и горам —

      Лесным печником, злоязычным Горынычем,

      Как опий попутчику опытным вором.

      Очнулись в огне. С горизонта пунцового

      На лыжах спускались к лесам азиатцы,

      Лизали подошвы и соснам подсовывали

      Короны и звали на царство венчаться.

      И