«Прииде окоянный сотона», или ОКО за ОКО. Роман. Юрий Теплов

и на его погонах вот-вот появится четвертая звездочка. Красивое звание – капитан.

      Значимость своего нового положения он ощутил скоро.

      Однажды к нему в роту явились двое: капитан и старшина из внутренних войск.

      – Командир, дай бульдозер на неделю!

      Давлетов знал, что километрах в тридцати от их «точки» была зона. Чем там зэки занимались, он понятия не имел. Кто говорил, что золото роют в шахте, а кто утверждал, что ковыряют урановую руду. Ковыряют, и бог с ними! Значит, заслужили, чтобы ковырять, у каждого свое дело и свои заботы… И вот надо же, понадобился им командир роты Давлетов!

      – Озерцо хотим выкопать, командир, – сказал капитан. – Ручеек рядом бежит, можно запруду сделать. Чтобы окунуться после службы. Сам понимаешь, какая у нас служба.

      – Не могу, – ответил Давлетов. – Обратитесь к вышестоящему командованию.

      – Да нам на неделю всего, зачем начальство тревожить? – возразил капитан. – Ты сам начальник не из маленьких, вон сколько техники! А мы тебе подбросим ящик тушенки, огурчиков там, помидор.

      Давлетов сделал отвергающий жест, и капитан с хитрой укоризной добавил:

      – Да не персонально для тебя, командир! Для солдатского котла. Можешь и оприходовать, если желание есть.

      – Не положено, – сказал Давлетов.

      Старшина в сердцах матюгнулся, а капитан, уходя, сказал:

      – Чурка ты, а не командир! – И тоже загнул трехэтажным…

      Через трое суток от Прокопчука пришли две телефонограммы. В первой он сообщал о присвоении Давлетову очередного воинского звания. Во второй приказывал выделить для оказания помощи соседям бульдозер сроком на восемнадцать дней.

      Капитан Давлетов выделил, потому что теперь было положено…

      Лёва Присыпкин по кличке Арбуз

      1

      Летним безоблачным утром на пристани города Рыбинска сидел на скамейке молодой кругленький мужичок. Был он в кепке-восьмиклинке, щекастый, губастый; вид имел полусонный, но острые глазки взирали на пристанскую суету озабоченно и прицельно.

      Это был Лева Присыпкин. Имя и фамилия перешли к нему от родителей, которых он помнил очень смутно. Те воспоминания были связаны с большим одноэтажным домом, рождественскими пряниками, тихим многолюдьем и тяжелыми мешками в кладовой, которые вытаскивали и ставили посреди комнаты два милиционера. А человек в пальто сидел напротив отца за столом и что-то писал.

      После этого Лева оказался в детском спецприемнике и фамилию свою стал слышать очень редко. Бритоголовая пацанва наделила его за красные щеки прозвищем Арбуз.

      Позавчера за ним с лязгом захлопнулись железные ворота. Выплюнули его на волю с тощей котомкой за плечами и с двадцатью тремя рублями в кармане. До лесхозовского поселка он дотопал на своих двоих. Купил в сельпо за три двадцать хлопчатобумажные штаны, белые тряпочные туфли и кепку –