Перепросмотр. Александр Шмидт

творился дух любви и добра. В чем-то это было оправдано, в чем-то нет.

      Бывало, покормив грудью ребенка, Елизавета возвращала его без каких-либо нежностей и сантиментов в надежные руки своей матери, оправдываясь большой занятостью. Подраставшие девочки не ведали ни особого внимания от матери, ни малейших забот по хозяйству: будь то хотя бы мытье полов или посуды. Вверенные в крепкие руки cоветских педагогов и воспитателей в группе продленного дня – они отлично учились и активно проводили досуг: разгадывая ребусы, кроссворды, с уверенным чувством победителя участвуя в конкурсах, викторинах и розыгрышах. Дом пионеров стал для них на многие годы самым продуктивным и веселым местом раскрытия своих многочисленных талантов.

      После четырех лет мытарств, в течение которых отец-воспитатель появлялся в семье все реже и не в том состоянии, чтобы быть кому-то нужным; после смерти от фронтовых ран его собственного отца – положение семьи стало катастрофическим. Безвольная Елизавета не в состоянии была принять сильное решение. Тогда, под давлением Александры Михайловны, семейный корабль освободился наконец от тяжкого балласта: полудеградировавшего Георгия увезла на родину его мать. Там, в степном Бузулуке, в очередном наркодиспансере, больной и никому не нужный, окончил свои дни когда-то блиставший Георгий Венецевский.

      Елизавета вновь осталась одна. Муж «растаял в тумане дымкою», легкомысленно увеличив ее семью на два человека, хотевших есть, одеваться, желавших тепла и внимания, нуждающихся в поддержке и защите. Казалось бы, банальная логика выживания потребует от одинокой матери, имеющей на содержании троих детей, повышенной концентрации и напряжения, терпения и жертвенности, но… Возраст, как застоявшийся конь, вдруг понесся сломя голову… и замелькало: сорок один, сорок два, сорок три… А тело еще так свежо! Сердце так обмануто высокой ложью кинематографа, людьми, временем войн и разрух и еще так жаждет любви…

      Несмотря ни на что, природа одарила Леночку множеством талантов, основой которых был здоровый аналитический ум. Да чего там, она и читать-то научилась самостоятельно, в трехлетнем возрасте! И не по букварю, как большинство нормальных детей, а… по газетам!

      Нежной материнской любви, особенно востребованной в раннем и хрупком переходном возрасте не было, как собственно, не было и позднее. Вместо этого были «группа продленного дня» и Дом пионеров – с одного берега, и любимая бабушка со своей сестрой с другого.

      Любое тоталитарное государство озабочено усилением своего влияния на подрастающее поколение. Чем полнее это влияние, тем увереннее грядущее этого государства. При этом, как считалось, влияние семьи как культурного социума должно быть минимальным. Девчонки, детство которых проходило под определяющей доктриной: «Только учитесь девочки!» – были просто подарком для советской власти. Лишенные каких-либо забот по дому (бабушкино, ностальгическое: «чтобы было как у нас в семье»), всю энергию