Женская война. Александр Дюма

должны бы сделать?

      – Не знаю, но скажите ваше мнение, – отвечал юноша, – и если могу быть вам полезным, так готов делать все, что вам угодно.

      – У вас есть оружие?

      – Да… шпага.

      – Есть и лакей?

      – Разумеется, но он уехал. Я послал его встречать гостя, которого жду.

      – Ну, вы должны помочь мне…

      – Каким образом?

      – Помочь мне напасть на этих мерзавцев и заставить их просить пощады, их и их начальника.

      – Вы с ума сошли! – закричал юноша голосом, который показывал, что он нимало не расположен принимать участие в таком деле.

      – Ах, извините меня, – сказал путешественник, – совсем забыл, что это дело не касается вас.

      Потом он повернулся к своему лакею, который стоял позади его, и сказал:

      – Касторин! Сюда!

      И в то же время он ощупывал седло, как бы желая убедиться, что его пистолеты целы.

      – Ах! – вскричал юноша, протягивая руки как бы с намерением остановить его. – Ради неба, не рискуйте жизнью в таком деле. Лучше войти в гостиницу, чтобы не дать подозрения тем, кто вас поджидает. Вспомните, что дело идет о чести женщины.

      – Вы правы, – сказал всадник, – хотя в этом случае дело идет собственно не о чести, а о денежных выгодах. Касторки, – прибавил он, оборачиваясь к лакею, – в эту минуту мы не поедем далее.

      – Помилуйте! – вскричал удивленный лакей. – Что вы изволите говорить?

      – Говорю, что Франсинетта сегодня вечером лишится удовольствия видеть тебя, потому что мы проведем ночь здесь, в гостинице «Золотого Тельца». Ступай, закажи мне ужин и вели приготовить мне постель.

      Всадник заметил, что Касторин намерен возражать, и потому к последним своим словам прибавил движение головою, которое не допускало возражений. Касторин исчез в воротах, повесив голову и не посмев сказать даже слова.

      Путешественник следил за Касторином глазами, потом, немного подумав, решился, сошел с лошади, вошел в ворота вслед за своим лакеем, отдал ему поводья лошади и тотчас взбежал в комнату юноши.

      Юноша, услыхав, что дверь отворяется, невольно вздрогнул. Но гость не мог заметить этого движения в темноте.

      – Милостивый государь, – сказал путешественник, весело подходя к юноше и сжимая руку, которую тот не хотел подать ему, – я обязан вам жизнью.

      – О, вы слишком преувеличиваете цену моей услуги, – отвечал юноша, отступая на шаг.

      – К чему такая скромность? Вы точно спасли мне жизнь. Я знаю герцога: он чертовски жесток. Что же касается вас, то вы образец догадливости, феникс христианского милосердия. Но вы, такой милый, такой любезный, неужели вы не послали известия туда?

      – Куда?

      – Туда, куда я ехал. Туда, где меня ждут.

      – Нет, – отвечал юноша, – я об этом не подумал, признаюсь вам. Да если бы и подумал, то не мог бы исполнить моей мысли по недостатку средств. Я сам здесь только часа два и не знаю никого в гостинице.

      – Черт возьми! – прошептал путешественник с заметным беспокойством. – Бедная Нанона! Дай бог, чтобы с ней не случилось какой беды!

      – Какая Нанона?