Женская война. Александр Дюма

деньги и тотчас вышел для исполнения полученного приказания.

      Он был лакей, всегда живший в хороших домах и знавший свое ремесло превосходно. Он пошел к Бискарро и сказал ему:

      – Я уговорил герцога заказать вам лучший завтрак, он дал мне восемь луидоров. Естественно, я оставлю два себе за комиссию, а вот вам остальные шесть. Пойдемте поскорее.

      Бискарро, дрожа от радости, перепоясал чистый фартук, положил шесть луидоров в карман и, пожав руку Куртово, отправился вслед за егерем, который повел его скорым маршем к уединенному домику.

      На этот раз Нанона перестала трусить: уверенность Франсинетты совершенно успокоила ее, ей даже очень хотелось потолковать с Бискарро.

      Его ввели в комнату тотчас, как он пришел.

      Бискарро вошел, франтовски засунув фартук за пояс, с колпаком в руке.

      – У вас вчера остановился молодой дворянин, барон де Каноль, – спросила Нанона. – Где он?

      – Да, где он? – прибавил герцог.

      Бискарро начал беспокоиться, потому что шесть луидоров, данные ему егерем, заставляли его догадываться, что он имеет дело с важным вельможею. Поэтому он сначала отвечал с замешательством:

      – Он уехал.

      – Уехал? – повторил герцог. – В самом деле уехал?

      – Точно уехал.

      – А куда? – спросила Нанона.

      – Этого я не могу сказать вам, сударыня, потому что, право, сам не знаю.

      – Вы, по крайней мере, знаете, по какой дороге он поехал?

      – По Парижской.

      – А в котором часу выехал он? – спросил герцог.

      – В полночь.

      – И ничего не приказывал? – боязливо спросила Нанона.

      – Ничего, он только оставил письмо, поручив мне отдать его Франсинетте.

      – А отчего не отдал ты этого письма, дурак? Так-то ты уважаешь приказание дворянина.

      – Я уже отдал, давно отдал.

      – Фраксинетта! – закричал герцог с гневом. Франсинетта, слушавшая у дверей, одним прыжком перелетела из передней в спальню.

      – Почему ты не отдала госпоже своей письмо, которое оставил ей барон Каноль?

      – Я думала… ваша светлость… – шептала горничная в страхе.

      «Ваша светлость! – подумал испуганный Бискарро, скрываясь в угол спальни. – Ваша светлость… Это, верно, какой-нибудь переодетый принц».

      – Да я у ней не успела спросить его, – возразила Нанона, побледнев.

      – Дай! – закричал герцог, протягивая руку.

      Бедная Франсинетта медленно подала письмо, обращаясь к госпоже своей со взглядом, который хотел сказать: «Вы сами видите, я ни в чем не виновата, дурак Бискарро все испортил».

      Молнии заблистали в глазах Наноны и полетели к Бискарро.

      Несчастный потел страшно и отдал бы все шесть луидоров за то, чтобы стоять у своей печи и держать в руках какую-нибудь кастрюлю.

      Между тем герцог взял письмо, развернул и прочитал его. Пока он читал, Нанона стояла бледная и холодная, как мрамор, она чувствовала, что в ней живо только одно сердце.

      – Что значит это маранье? – спросил герцог.

      Из