Женская война. Александр Дюма

сказал виконт старому своему слуге, который в эту минуту показался в дверях, – ну, друг мой, надобно ехать!

      – Ого, ехать! – отвечал Помпей. – Помилуйте, виконт! Да ведь буря страшная!

      – Что ты говоришь, Помпей? – возразил Ришон. – На небе нет ни одного облачка.

      – Однако же ночью мы можем заблудиться.

      – Ну, заблудиться трудно, вам надобно только не съезжать с большой дороги. Притом же теперь превосходная лунная ночь.

      – Лунная ночь! Лунная ночь! – прошептал Помпей. – Вы понимаете, господин Ришон, я говорю все это не для себя.

      – Разумеется, – отвечал Ришон, – ведь ты старый солдат!

      – Кто сражался с испанцами и был ранен в битве при Корбии… – продолжал Помпей, приосаниваясь.

      – Тот ничего не боится, не так ли? Ну это очень кстати, потому что виконт не совсем спокоен. Слышишь ли? Предупреждаю тебя…

      – Ого! – пробормотал Помпей, побледнев. – Вы боитесь?

      – С тобой не буду бояться, храбрый мой Помпей, – отвечал виконт. – Я знаю тебя и уверен, что ты готов умереть, защищая меня.

      – Разумеется, разумеется, – отвечал Помпей, – однако же если вы очень боитесь, так лучше подождать до утра.

      – Никак нельзя, добрый мой Помпей. На, спрячь это золото как-нибудь на твоей лошади, я сейчас же сойду к тебе.

      – Тут много денег, и не следовало бы ночью рисковать ими, – сказал Помпей, взвешивая мешок.

      – Опасности нет никакой, по крайней мере, так уверяет Ришон. Ну, все ли на месте, пистолеты, шпаги и мушкетон?

      – Вы забываете, – отвечал старый слуга, выпрямляясь, – что человек осторожен, когда всю жизнь свою служил солдатом. Да, виконт, все оружие в исправности.

      – Видите, – сказал Ришон, – можно ли чего-нибудь бояться с таким товарищем? Счастливого пути, виконт!

      – Благодарю за пожелание, но путь далек, – сказал виконт с некоторым страхом, которого не мог прогнать воинственный вид Помпея.

      – Ба, – сказал Ришон, – у всякого пути есть начало и конец. Отвезите нижайший поклон от меня принцессе, скажите ей, что я готов до последней капли крови служить ей и герцогу Ларошфуко. Особенно не забудьте этих двух слов: Бордо – да. А я пойду опять к Канолю.

      – Послушайте, Ришон, – сказал виконт, останавливая капитана за руку, когда тот уже начал сходить с лестницы, – если Каноль такой храбрый офицер и честный человек, как вы говорите, почему не пытаться вам привлечь его к нашей партии? Он мог бы догнать меня на дороге или приехать к нам в Шантильи. Зная его несколько, я представил бы его принцессе.

      Ришон посмотрел на виконта с такою странною улыбкою, что юноша, вероятно, по лицу его угадал все, что происходило в душе партизана, и поспешно сказал:

      – Впрочем, Ришон, не обращайте внимания на мои слова и делайте, как знаете. Прощайте!

      Протянув руку, он поспешно воротился в свою комнату, может быть, боясь, что Ришон заметит его смущение, или, может быть, потому, что опасался, чтобы не услышал его Каноль, громкий разговор которого долетал до первого этажа.

      Партизан спустился с лестницы. За ним сошел и Помпей. Он