На заре самурайской вольницы. Александр Альшевский

о событиях в храме Хиротося, когда ваша жизнь оказалась под угрозой. И благодаря кому? Теперь же, думается, Сутоку подговорил министра Ёринагу организовать обряд в святилище на горе Атаго. Тот только и ждал этого. Министр готов на все, лишь бы увидеть на яшмовом троне принца Сигэхито. Обряд наверняка проводился в строжайшей тайне, явных улик злодеяния не найти, однако и долг верного вассала и нынешняя должность просто обязывают меня ходатайствовать перед вами о тщательном расследовании в святилище. Порядки там весьма строгие и без высочайшего одобрения сделать это будет невозможно».

      Бифукумонъин и не заметила, как Тадамити вежливо откланялся. Она пыталась разобраться в услышанном, но мысли разбегались в разные стороны, словно боясь слиться в страшный и невероятный вывод. Сначала ей показалось, что Тадамити пытается, и очень ловко, возвести напраслину на младшего брата. Для нее давно не являлось секретом, что канцлер благоволит к принцу Масахито, четвертому сыну императора-инока. Хотя, без содействия Сутоку вряд ли бы перед злоумышленниками, кто бы ими не были, растворились врата святилища…

      Сомнения Бифукумонъин переросли в ярость, когда она вспомнила случайно услышанный обрывок фразы одной из своих фрейлин, оказавшейся, кстати, женой Синдзэя. «Как они могли?!», вспыхнула императрица и направилась прямо в покои императора-инока. Уговаривать супруга ей долго не пришлось. Сама судьба давала ему шанс выполнить свое намерение и сохранить лицо. Тоба приказывает Синдзэю безотлагательно разобраться в этом деле. Оставшись один, тот ехидно ухмыльнулся: «Императору-иноку нужны наглядные доказательства проклятия? Он их получит».

      В Приют отшельника для сеанса спиритизма вызвали жрицу синтоистского храма на горе Атаго, известным своим божеством – хранителем от пожаров. После необходимых приготовлений жрица принялась бормотать заклинания. Постепенно она вошла в транс, слова ее, казалось, потеряли всякий смысл, но вдруг зазвучал голос усопшего Коноэ: «В глаза изваяния Тэнгу на горе Атаго кто-то вбил гвозди. Именно они нещадно мучили мое тело. Именно они ухудшали мое зрение. Именно в них причина моей смерти…». Для проверки слов жрицы в храм на следующий день отправились люди Синдзэя. В глазах Тэнгу, как и ожидалось, торчали гвозди! Местные монахи показали, что гвозди появились несколько лет назад, а кто их вбил и зачем им неведомо. Наверняка, это проделки черных сил. Императору-иноку все стало ясно. Он лишает права престолонаследия сына экс-императора Сутоку, Сигэхито, а также запрещает Ёринаге и его отцу показываться в Приюте отшельника, что было равносильно неминуемой опале и близкому концу карьеры. Их письма с оправданиями и клятвенными заверениями в верности оставались без ответа. Ёринаге и в страшном сне не могло присниться, что подлый удар в спину ему нанесет какой-то монах, днями напролет корпевший над бумагами в канцелярии императора-инока. Министр не знал, как злорадствовал