Бригантины поднимают паруса. Юрий Никитин

евреи.

      Она огрызнулась:

      – Евреи так не говорят!

      – А как?

      – Деньги – это свобода, выкованная из золота.

      – Круто, – признал я.

      Оделась она не по-женски быстро, на плечи набросила темный платок с крохотным узором по краю, в случае необходимости можно сразу укрыть голову, чтобы не сердить старшее поколение… да и молодежь, что по нраву более древняя, чем нынешние старики Эмиратов или Ирана.

      Вообще-то платок для женщины и шапка для мужчины всегда были больше чем средством для укрытия головы от солнца, дождя и снега. Даже в хорошую погоду женщина в платке – достойная женщина, а без платка – городская распутница. «Простоволосая», значит, обесчещенная.

      У мужчин то же самое, в военное время голову защищает шлем, в невоенное – шляпа, указывая на его достоинство. Шляпу снимаем перед более достойным, а если некто ни перед кем не обнажает голову, то это либо король, либо в данном регионе самый главный.

      И понятие «опростоволосился» равнозначно нынешнему «обосрался». Так вот я, скажем по-старинному, опростоволосился с поиском атомных зарядов. А это значит, нужно развивать свою сенсорику, чтобы опираться не только на подслушанные и подсмотренные разговоры и картинки, а на что-то еще, что можно выжать из редактирования моего генома.

      На выходе из дома она бросила настороженные взгляды по сторонам, что и понятно: разведчикам опасаться нечего, а вот шпионам грозит мучительная смерть. Если же шпион из такой омерзительной страны, как Израиль, то в исламском мире поимка отвратительного гада вообще праздник.

      Я сел первым и открыл для нее дверь изнутри, она опустилась за руль с таким усталым видом, словно неделю работала в каменоломне.

      – Ладно, пристегнись, поехали.

      – Уже, – сказал я, – будь осторожна, дорога мокрая. Хотя дождя я не заметил…

      – Здесь улицы поливают трижды в сутки, – буркнула она. – И ты это знаешь.

      – Откуда? – возразил я. – Ученые такие невнимательные… и рассеянные.

      – Правда?

      Я сказал, оправдываясь:

      – А кто из мужчин не заметит твои вторичные признаки? Даже женщины зыркают и отвлекаются.

      Она вела автомобиль быстро и сосредоточенно, устремив взгляд на дорогу впереди и ни на миг не отводя в сторону.

      Я открыл бардачок, Эсфирь с неодобрением взглянула, как я сунул туда пистолет.

      – Пусть полежит. Надеюсь, не продашь, пока меня не будет.

      Она ответила резко:

      – Я пойду с тобой!

      – Нет, – отрезал я. – Нет. Такие вопросы решаются наедине. Без свидетелей, тем более без болтливых женщин.

      – Я не болтливая.

      – Женщины все болтливые, – сообщил я ей новость. – Или они не женщины. Думаю, и Хиггинс удалит всех посторонних с места нашего разговора.

      Она покривилась, но хотя женщины рационально мыслить не умеют, однако в разведке их приучают хотя бы поступать рационально, потому посопела, поворчала про себя и сказала с неохотой:

      – Как знаешь.

      – Спасибо.

      – Но я уверена, что смогла бы подыграть.

      – Дорогая, –