Бригантины поднимают паруса. Юрий Никитин

Чтобы только у вас была атомная бомба!

      – Точно, – сказала она с тем же сарказмом. – Только в Израиле и осталась атомная бомба.

      – А что, – спросил я, – разве во всем регионе ядерное оружие еще у кого-то, кроме Израиля? Страшно представить, если бы оно оказалось у Ирака, Сирии, Ливии и в прочих йеменах.

      Она посмотрела на меня с подозрением.

      – Ты что… оправдываешь?

      – Крутые меры? – спросил я. – Сейчас мир без них издохнет очень быстро. Потому нужны не крутые меры, а очень даже… иные.

      Она смерила меня пытливым взглядом.

      – А ты… товарищ Лавронов… как раз что-то иное… особенное.

      – Мир уже иной, – сообщил я ей новость. – А я всего лишь первый.

      – Из особенных?

      – Точно.

      Она продолжала рассматривать меня внимательно.

      – Все еще не пойму, хорошее нас ждет будущее или ужасное.

      – Новое всех страшит, – сообщил я покровительственно. – Многие до сих пор кричат, что Интернет и смартфоны им жизнь испортили.

      – Но в леса жить не уходят, – согласилась она. – И от Интернета не отказываются.

      Мне показалось, что она напряглась, как туго натянутая тетива перед выстрелом, сказал поспешно:

      – Эсфирь, я здесь не из-за этих ядерных зарядов, уверяю! Хотя из-за них тоже, но это малость…

      Она не сводила с меня пристального взгляда.

      – Уверения в нашей профессии ничего не стоят. А то, что ты только нейрофизиолог, бабушке своей говори.

      Я сказал с подчеркнутой обидой:

      – Считаешь, прикрытие?

      – Нет, – ответила она вынужденно, – нейрофизиолог ты хороший, судя по статьям в научных журналах США, Англии, Германии и Японии.

      Я сказал язвительно:

      – А сейчас прикидываешь, сколько это ГРУ пришлось потрудиться, чтобы такое сочинить…

      Она кивнула.

      – Именно. Так что да, у тебя хорошее… имя. Но и в Моссаде работают не только безмозглые, что умеют хорошо бегать, водить авто и стрелять. Но твоя роль, как ты сказал, в деле с этими зарядами… только эпизод?

      – Трудно поверить? – спросил я. – Эсфирь, уже говорил и еще раз повторю: у меня другая задача. А понял по тому… извини, по утвердившемуся мнению, что боретесь за монополию в ядерном оружии. Потому и ядерные центры в соседних странах бомбите, и физиков-ядерщиков отстреливаете всех, кого ни попадя.

      Она зло сверкнула глазищами.

      – Только тех, кто работает над созданием ядерного оружия!

      – Правда? – спросил я с наигранным изумлением. – Не лишай мир такой красивой страшилки. Пусть хотя бы Моссад останется нетолерантным в этом быстро гниющем мире.

      – Подлец, – сказала она сердито. – Тебе хаханьки, а у нас это больное место!

      – Что, – поинтересовался я, – и там толерантность?

      – Прикидываться мы можем всякими, – отрезала она, – но в основе разведчики должны быть чисты и тверды как сталь!

      Я вскинул руки ладонями вверх.

      – Сдаюсь! Ты права. Я подлец. Можешь меня в плену не кормить, но изнасиловать по праву победителя просто обязана.

      Она