Тайпан. Джеймс Клавелл

ужас еще больше усилился, когда они увидели Струана.

      Шотландец забрался в один паланкин, его проводник – в другой. Кули тут же подхватили их и засеменили по улице Тринадцати Факторий. Затем они повернули на юг, в узкий, пустынный переулок, где Струан никогда раньше не был. Очень быстро он потерял всякое направление, а потому откинулся на спинку сиденья, проклиная себя за глупость. Однако при этом какая-то часть его сознания радостно предвкушала встречу с опасностью. Через некоторое время кули остановились в узком грязном проходе между высокими, глухими стенами домов. По проходу, заваленному гниющим навозом, в поисках пищи рыскала паршивая собака.

      Проводник дал носильщикам деньги и, подождав, когда они растворятся в темноте, постучал в неприметную низкую дверь. Дверь открылась, и он отошел в сторону, пропуская Струана вперед. Струан знаком приказал ему входить первым, потом настороженно последовал за ним и оказался в вонючей конюшне, где его ждал другой китаец с фонарем в руке. Новый провожатый молча повернулся и, не оглядываясь, зашагал к двери в дальнем конце. Из конюшни они попали на огромный склад, поднялись наверх по шатким ступеням, потом по другой лестнице спустились еще на один склад. В темноте под ногами сновали крысы.

      Струан знал, что они находятся где-то недалеко от реки – его чуткое ухо уловило плеск воды и поскрипывание швартовых. Готовый к любым неожиданностям, он пробирался между тюками, мешками и ящиками, придерживая ладонью рукоятку ножа, лезвие которого спрятал в рукаве.

      Человек с фонарем нагнулся, проходя под какими-то ящиками, и подвел его к полускрытой двери в стене. Он тихо постучал, потом открыл ее.

      – Халлоа, тайпан, – раздался голос Жэнь-гуа. – Долго, однако, не виделись.

      Струан вошел. Это оказался еще один склад, тускло освещенный свечами и весь заставленный дощатыми ящиками и заваленный покрытыми плесенью рыболовными сетями.

      – Халлоа, Жэнь-гуа, – с облегчением выдохнул он. – Давно не виделись.

      Жэнь-гуа был глубоким стариком, хрупким, маленьким, с кожей, напоминающей пергамент. Тонкие пряди седой бороды спускались на грудь. Его одежда была богато расшита, шапочку украшали драгоценные камни. На ногах были расшитые туфли на толстой подошве. Длинная косичка блестела, словно отполированная. Длинные ногти на мизинцах защищали расшитые драгоценностями чехольчики.

      Жэнь-гуа закивал с довольным видом и, шаркая ногами, просеменил в угол склада, где уселся за стол, на котором стояли еда и чай.

      Струан сел напротив него спиной к стене. Жэнь-гуа улыбнулся. Во рту у него оставалось только три зуба. На всех трех были золотые коронки. Жэнь-гуа что-то сказал по-китайски человеку, который привел к нему Струана, и тот вышел в другую дверь.

      – Чай? – предложил Жэнь-гуа.

      – Можно.

      Жэнь-гуа кивнул слуге с фонарем. Тот налил им чая и положил обоим на тарелки понемногу из каждого блюда, что стояли на столе. Затем он отошел в сторону и замер, внимательно глядя на Жэнь-гуа. Струан заметил, что этот слуга выглядит крепким и вооружен ножом, висящим у пояса.

      – Пазалуста, –