Грачи улетели. Сергей Носов

пугаясь того, что пропустил что-то важное, – преодолел, сосредоточась, «вовторых» и съехал, как с горки, прямо во «в-третьих»:

      В третьих, значение своей работы я вижу в перестановке устоявшихся акцентов…

      Акцентов! Борис Петрович слышал голос Катрин и не замечал акцента. Подумал: наверное отредактировали…

      …Некоторые достижения неизбежно покажутся более скромными, другие, напротив, более значительными. Знание о контексте, если не меняет, то, во всяком случае, существенно корректирует представление о предмете.

      – Вы хотите сказать, что контекст расширяется?

      – Разумеется. Вот пример. На рубеже семидесятых-восьмидесятых в Ленинграде успешно работала группа актуальных художников, имена которых сейчас мало что говорят даже специалистам, но я назову: Тепин, Щукин, Чибирев. Смелые, прямо скажем, героические акции этих безвестных энтузиас тов во многом предвосхитили практику художников поздних времен. По-разному сложилась судьба пионеров актуального искусства. Тепин долгое время жил в Германии, сейчас он воз вратился в Россию и полон творческих планов, Щукин на протяжении вот уже двадцати лет охраняет заброшенное кладбище, а Чибирев сделал карьеру директора школы.

      – Школы художественной?

      – Нет, обычной.

      – Скажите, а не кажется ли вам, что само понятие «история современного искусства» звучит парадоксально. Мож ет ли быть «история современности»?

      – Давайте договоримся о терминологии. Во-первых…

      Борис Петрович в страхе еще раз наткнуться на свою фамилию побежал глазами дальше по строчкам – к счастью, Катрин говорила об отвлеченных предметах (отвлеченных – для Бориса Петровича) и о себе самой: где училась и чем питалась в смысле пищи духовной…

      Учительницы, пока Чибирев читал, обсуждали дарования своего директора.

      – Надо же, художник, да еще знаменитый.

      – Наоборот, там сказано незнаменитый художник, недооцененный.

      – Помните у Пастернака? «Быть знаменитым некрасиво»?

      – Ну не до такой же степени! Ладно бы критики не знали, но скрывать от коллег…

      – Поразительная скромность… Гипертрофированная. – Я всегда говорила, что Борис Петрович – это вещь в себе.

      – Борис Петрович, вы маслом пишете?

      – Или акварелью?

      – Ничего я не пишу, – буркнул Борис Петрович.

      – Бросили? Ни в коем случае не бросайте!

      – Зарывать талант в землю – последнее дело.

      – Давайте выставку устроим в актовом зале.

      – Это совсем не то, о чем вы думаете, – пробормотал директор, не отрывая взгляда от газеты.

      – Чего ж вы стесняетесь? Сами же говорили, надо воспитывать на личном примере.

      – Вот так работаешь, работаешь с человеком, а потом окажется, что был новый Репин там, или Куинджи.

      «Хуинджи», – подумал Борис Петрович.

      – А кто эта Катрин?

      – Искусствоведка. Можно, я заберу?

      – Берите,