Грачи улетели. Сергей Носов

другая. Я сама не буду никого убивать. Но я понимаю интенцию этого жеста.

      Иными словами, как практикующему художнику смертоубийственные методы ей были чужды, однако она относилась довольно серьезно к подобным работам как теоретик, как историк искусства.

      Тепин заподозрил Катрин в двоемыслии. Принимая историческое убийство свиньи в галерее «Риджина» и тому подобные акции, а также членовредительства известных актуалистов, сама Катрин не желает запачкаться кровью.

      – Если надо будет лягушку раздавить, не раздавишь? – Нет.

      – Даже если это работает на концепцию?

      – У меня не может быть концепции, которая связана с убийством лягушки.

      – И червяка?

      – И червяка.

      – И мухи?

      – И мухи.

      – Ну, про мух ты мне не рассказывай. И про комаров тоже.

      – Послушай, – сказала Катрин. – Я не позиционирую себя как художник, когда я убиваю муху или комара. Когда я позиционирую себя как художник, я лучше разрешу себя кусать.

      – Но почему же ты не протестовала против убийства кота?

      – Я не одобряю убийство кота, но если оно стало свершившимся фактом художественной жизни…

      – Убийство стало фактом жизни…

      – Хорошо: фактом художественной практики… если так, то я должна воспринимать это именно как факт, как событие. Я могу критиковать этот перфоманс, но я должна признавать, что он факт художественной практики. Я признаю. Я считаю, это плохой перфоманс, очень плохой. Но я признаю, что это перфоманс. Я уважаю чужие мнения об этом перфомансе. Если я правильно помню, профессор Савчук сказал: убийство живого кота проблематизирует место его социальной функции… Я не согласна. Но я уважаю его мнение.

      – Объясни мне, чем этот перфоманс плох? Я понимаю, что убивать котов нехорошо, но с точки зрения арт-критика, с твоей точки зрения, чем плох перфоманс?

      – С точки зрения арт-критика, если тебя интересует мое мнение, этот перфоманс плох этим. Художник – не убийца. И не самоубийца. Некоторые думают по-другому, но я думаю так.

      – А можешь ли ты признать, что при некоторых условиях убийство кота будет хорошим перфомансом?

      – Я не знаю таких условий.

      – Ну, скажем, если кота убили не по концептуальным соображениям, а по приговору. По законному приговору. Пусть жестокому, но справедливому. Разве тогда художник будет убийцей? Он будет – рукой проведения.

      – Не понимаю, о каком приговоре ты говоришь? Кто может приговорить кота?

      – Допустим, ветеринар. Допустим, кот болеет чем-то таким, что несет угрозу другим котам. Или людям.

      – Это очень жестоко, – сказала Катрин.

      – Не спорю. Но будет ли это перфомансом, фактом жизни художественной?

      – Это плохой перфоманс, очень плохой.

      – Чем же это искусство плохое?

      – Нехорошее, очень нехорошее, – повторяла Катрин. – Хорошо, «нехорошее», но разве не жесточе и не циничнее убивать ни за что? Ради краси