Гипнотизер. Ларс Кеплер

Йона оказался в пять минут третьего ночи, а через пятнадцать минут встретился с лечащим врачом, Даниэллой Рикардс. Ее суждение было таково: мальчика нельзя допрашивать еще несколько недель, если он вообще выживет, с такими-то ранами.

      – Он в состоянии медицинского шока, – сказала доктор Рикардс.

      – Что это значит?

      – Он потерял много крови, сердце пытается компенсировать потерю и бьется слишком быстро…

      – Вам удалось остановить кровотечение?

      – Думаю, да. Надеюсь. Мы все время переливаем кровь, но его организму не хватает кислорода, продукты распада после обмена веществ не выводятся, кровь окисляется и может повредить сердце, легкие, печень, почки.

      – Он в сознании?

      – Нет.

      – Мне надо поговорить с ним, – сказал Йона. – Можно ли что-нибудь сделать?

      – Ускорить выздоровление мальчика может только Эрик Мария Барк.

      – Гипнотизер?

      Доктор Рикардс широко улыбнулась и покраснела.

      – Не говорите ему про гипноз, если хотите, чтобы он вам помогал, – предупредила она. – Он наш лучший специалист по шоковым состояниям и тяжелым травмам.

      – Вы против того, чтобы я ему звонил?

      – Наоборот. Я сама думала ему позвонить.

      Йона сунул руку в карман, понял, что забыл мобильник в машине, и попросил телефон у Даниэллы Рикардс. Объяснив Барку положение дел, он снова позвонил в социальную службу Сусанне Гранат и предупредил, что надеется вскоре поговорить с Юсефом Эком. Сусанна сообщила, что семья есть у них в списках, что отец страдал лудоманией и что три года назад у семьи совершенно точно был контакт с дочерью.

      – С дочерью? – недоверчиво переспросил Йона.

      – Со старшей дочерью, Эвелин, – уточнила Сусанна.

      Глава 4

      Вторник, восьмое декабря

      Эрик Барк вернулся домой после ночного посещения Каролинской больницы и встречи с комиссаром уголовной полиции Йоной Линной. Комиссар понравился Эрику, несмотря на попытку заставить его нарушить обещание навсегда покончить с гипнозом. Наверное, Эрику понравилась нескрываемая, искренняя тревога комиссара за старшую сестру. Кто-то в эту минуту шел по ее следам.

      Эрик вошел в спальню и посмотрел на лежавшую в постели жену, Симоне. Он страшно устал, таблетки начали действовать, глаза слипались, скоро он уснет. Свет лежал на Симоне поцарапанной стеклянной пластинкой. С той минуты, как Эрик уехал, чтобы осмотреть мальчика, ночь почти прошла. Теперь Симоне заняла всю кровать. Тело тяжелое. Одеяло сбилось к ногам, ночная рубашка завернулась на талии. Симоне спала на животе. На руках и плечах – мурашки. Эрик осторожно накрыл жену одеялом. Она что-то тихо произнесла и свернулась калачиком. Эрик сел рядом и погладил ее запястье, посмотрел, как шевельнулись большие пальцы.

      – Я приму душ, – сказал он и откинулся назад.

      – Как звали полицейского? – пробормотала Симоне.

      Не успев ответить, он очутился в роще Обсерватории. Он копается в песке на площадке и находит желтый камень – круглый, как