«Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №2. Сборник

такие будете?

      – Женщина, – вежливо обратился к ней Фроим, – вы Коцюба Анна?

      – А если да, так что?

      – Сергей дома? Мы его фронтовые друзья, вот свидеться желаем.

      Женщина скептически оглядела всю компанию и ехидно спросила:

      – А этот, старый, тоже воевал с Сергуней? – и на Бенциона показывает.

      – Этот старый, между прочим, его отец, – вдруг выкрикнул Бенцион. – Так пустишь нас в хату? Или силой ломать дверь придётся?

      Анна ахнула, засуетилась, чуть ли не бегом спустилась к калитке.

      – Заходьте, люди добрые, будьте ласка. Вы и вправду его батька? Сергунька казав, шо никого у него нэма.

      Фроим толкнул свояка в бок: мол, с ума сошёл, мишугинер! Зачем раньше времени слова такие говоришь! А вдруг это вовсе не Сенька! Бенцион тихий-тихий, а как глянул на Фроима горячим глазом, как схватил его за руку, сжав до боли, так Фроим сразу понял, что ему лучше попридержать язык за зубами.

      – А дэ ж ваш чоловик? – чуть помешкав, спросил он Анну. – Дэ наш боевой товарищ?

      – А в хате. Приболел малость. Он же увесь израненный. Контуженный. Вы его не дуже тревожьте. Сергунька! – крикнула она вглубь дома. – До тэбэ гости!

      В небольшую комнатёнку со столом, табуретками и русской печкой в углу вошёл парень в гимнастёрке и галифе. Увидев гостей, дёрнул худой кадыкастой шей и сделал попытку уйти. Мужчины, ахнув, в один голос вскрикнули:

      – Сеня!

      – Семён!

      – Сенечка мой! – заплакал Бенцион. – Сын! Живой! Недаром я молился, помог мне бог!

      Яков и Фроим бросились к парню, стали его обнимать. Коля схватил его своими железными руками, заорал на весь дом:

      – Нашёлся! На радость мамке с папкой! Что ни говори, а Соня это чувствовала. Эх, сердце материнское!

      Анна стояла ошарашенная, не понимая, что происходит.

      – Какой он вам Сенечка? – тупо повторяла она. – Не Сеня он вовсе! Сергей он. Сергей Борысович.

      – Ах, во-о-от оно как! – Фроим даже присвистнул. – Бенька, ты слышал? Борисович! Что скажешь?

      Бенцион молча гладил сына по плечу, – худой какой! – едва прикасаясь к пустому рукаву гимнастёрки, словно бы хотел убедиться, что руки там нет. Семён выглядел растерянным, жалким. Он то улыбался, то хмурился, и было непонятно, рад ли он вообще этой встрече. Наконец-то Семён пробормотал:

      – Да как же вы меня нашли?

      – А ты что, ховался от родичей? – грозно спросил Коля. – Я тебе покажу, как от матери прятаться! Ишь чего удумал!

      – А про какого такого Сергея Борисовича она говорит? – вдруг вспомнил Яков.

      – Я документы поменял, – промямлил Семён. – Мои сгорели, когда нас в бою сбили… Был Сенькой, стал Сергуней, – добавил он жёстко. – К прежнему возврата нет. Вот видите, с одной рукой остался. Кому из родных такой я нужен!

      Мужчины заговорили, завозмущались. А женщина заплакала.

      – Вот дурак чёртов! – в сердцах бросил Фроим. – Родным ты как раз и нужен. Любой – без рук, без ног. Это бабы сто раз подумают, а на сто первый – бросят.

      – Неправда! –