Принцесса-невеста. Уильям Голдман

а тело под водой, но ты знаешь, что оно там, и она говорит (и это все по правде):

      – Извините, а вы не Уильям Голдман? Который написал «Мальчики и девочки, все вместе»? Это типа моя самая любимая книжка на свете.

      Я цепляюсь за бортик и киваю; не помню, что именно я сказал. (Вранье: я прекрасно помню, что сказал, – до того тупо, что и повторять неловко; блин, мне ведь как-никак сороковник. «Голдман, да, Голдман, я Голдман». И все это слилось в одно слово – уж не знаю, на каком языке, по ее мнению, я отвечал.)

      – Сэнди Стерлинг, – сказала она. – Привет.

      – Привет, Сэнди Стерлинг, – выдавил я – по-моему, довольно учтиво (ну, в моих пределах учтивости); возникни эта ситуация сегодня, я бы снова ответил так.

      Тут меня позвали к телефону.

      – Зэнуки[28] никак не отстанут, – сказал я, и она расхохоталась, а я побежал к телефону, размышляя, умно ли выступил, и когда добежал, решил, что да, умно, и ровно так и сказал в трубку: – Умно. – Не «алло». Не «Билл Голдман». «Умно» – вот как я сказал.

      – Ты сказал «умно», Уилли? – Хелен.

      – Хелен, я на совещании по сюжету, мы созваниваемся вечером. Ты зачем в обед звонишь?

      – Неприязнь и агрессия.

      Ни за что не спорьте с женой о неприязни и агрессии, если она дипломированный фрейдист.

      – Они тут со своими идеями сводят меня с ума. Что такое?

      – Да толком ничего, но Моргенштерн закончился. В «Даблдей» я тоже звонила. Мне показалось, это тебе важно, и я просто говорю, что Джейсону перепадет только весьма уместный десятискоростной велик.

      – Не важно, – сказал я; Сэнди Стерлинг улыбалась. Из бассейна, где поглубже. Глядя мне в глаза. – Но все равно спасибо. – Я уже хотел было повесить трубку, но тут сказал: – Раз уж ты все равно этим занялась, звякни в «Аргоси» на Пятьдесят девятой. У них старых книжек пруд пруди.

      – «Аргоси». Пятьдесят девятая улица. Поняла. До вечера. – Она повесила трубку.

      И не сказала «чтоб никаких старлеток». Всякий раз так прощалась, а тут не сказала. Может, догадалась по голосу? Хелен провидит будь здоров – все-таки психотерапевт. На медленном огне дальней конфорки пудингом тихонько забулькали угрызения совести.

      Я вернулся к шезлонгу. Один.

      Сэнди Стерлинг поплавала. Я раскрыл «Нью-Йорк таймс». Окрестности пробивало неким сексуальным зарядом.

      – Наплавались? – спросила она.

      Я отложил газету. Сэнди Стерлинг держалась у бортика возле моего шезлонга.

      Я кивнул. Любо-дорого смотреть.

      – Какой Зэнук? Дик или Дэррил?

      – Звонила моя жена, – сказал я. Подчеркнув последнее слово.

      Ее это не обескуражило. Она выбралась из воды и легла в соседний шезлонг. Бюст тяжеловат, но прекрасна. Если любите таких, вам наверняка понравилась бы Сэнди Стерлинг. Я таких люблю.

      – Вы же с Левином работаете? «Степфордские жены»?

      – Пишу сценарий.

      – Обожаю эту книгу. Типа моя самая любимая книжка на свете. Вот бы в кино сыграть. По вашему сценарию. Золотой шанс – что угодно бы отдала.

      Ну

28

Имеются в виду Дэррил Фрэнсис Зэнук (1902–1979), американский киномагнат, продюсер, один из основателей компании 20th Century Films (1933), в 1935-м ставшей 20th Century Fox, и его сын, кинопродюсер Ричард Дэррил Зэнук (1934–2012), который, в частности, работал над фильмом «Челюсти» (Jaws, 1975), комедийной драмой «Шофер мисс Дэйзи» (Driving Miss Daisy, 1989) и в 2000-х активно сотрудничал с Тимом Бёртоном; карьера Зэнука-младшего началась в конце 1950-х, но на момент описываемых событий все основные его картины были еще впереди.