Юг там, где солнце. Виталий Каплан

белые брезентовые шорты – измазаны кирпичной крошкой и рыжеватой глиной.

      Его чуть пухловатые губы кривились в нерешительной улыбке, а в глазах легко читалась тревога – он, разумеется, оценил масштаб разрушений.

      – Значит, мячик тебе, говоришь, – не спеша протянул Никитич, похлопывая ладонью по ребристой поверхности мяча. – Вы, обормоты, значит, будете людям культурный отдых нарушать, а вам за то мячики подавай? Нет, сынок, не всё так просто. Вас учить и учить надо, сопляков, – Никитич встал и подался вбок, намереваясь вырвать подходящий стебель крапивы. Мальчишка с ходу просёк его план и резво отпрыгнул на безопасное расстояние.

      – А я тут при чём? – обиженно пояснил он. – Это Вовка пасовать не умеет, он сюда и залупил. Меня-то за что?

      – Да уж найдётся за что, – ехидно предположил Никитич. – Мячик-то, между прочим, чей?

      – Ну, мой мячик, – уныло признался пацан.

      – Твой, стало быть… – усмехнулся Никитич. – Значит, пускай мама за ним приходит. С ней и будем разбираться на предмет порчи имущества…

      – Так не я же пасовал! – вновь огрызнулся мальчишка и на всякий случай отошёл ещё подальше.

      – Ты, не ты – разницы не вижу. Главное что? Мячик твой, тебе и отвечать…

      Похоже, Никитич обрёл благодатную тему для словесных излияний и мог так препираться до бесконечности. Вернее, пока не отрубится.

      Я решил закрыть этот базар.

      – Да ладно тебе, Фёдор Никитич, чего расшумелся? Сам же говорил, стратегические запасы не пострадали. А стакан… Это ж к счастью, разве не так? Будет тебе с пацаном вязаться, сам, что ли, таким не был?

      Я приподнялся и, стараясь держать равновесие, подошёл к сидящему в обнимку с мячом сторожу.

      – Дай-ка сюда, дядя Федя, – ласково протянул я, и взяв у ошарашенного моим напором Никитича мяч, быстрым движением зафутболил его в сторону пустыря. Надо же, остались ещё навыки.

      – Беги, пацан, лови свою судьбу, – посоветовал я мальчишке. – И смотри, в другой раз не попадайся, огребёшь.

      Паренька не пришлось долго упрашивать. Ввинтившись в тёплый синеватый воздух, он умчался вдогонку за спасённым мячом.

      Никитич неодобрительно посмотрел ему вслед.

      – Чего же это ты, Лёха, озорству потакаешь? – хмуро осведомился он, расправляя примятую газету-скатерть. – С хулиганьём по-мягкому нельзя, совсем сладу не станет. Ты вот ладно, молодой, а я двух сыновей да дочку вырастил, разбираюсь как-никак.

      – Да и с мамани его за мячик можно было бы на бутылку поиметь, – добавил доселе философски взиравший Мишаня. – Это же Веркин сорванец, с Заполынной, я знаю. У Верки всегда есть в загашнике, а раз такое дело…

      Мишаня долго бы ещё предавался пустым мечтам, кабы Никитич не раскупорил очередной пузырь.

      – Жалко стопочку, – хмыкнул он, разливая водку в уцелевшую тару, – ну да ничего. Мы с дядей Сёмой по очереди. За что пьём?

      – За детей, – глубокомысленно изрёк Сёма, указывая глазами на пустырь, откуда вновь доносился футбольный