Темное время суток. Фантастический роман. Ян Бадевский

Кадилов толкнул Рамона в плечо.

      «Чероки» сбавил скорость и плавно подкатил к заправочной станции.

      Ряд автоматов с притороченными щупальцами шлангов и атавистическими указателями цен, будочка заправщика, а чуть поодаль – отделанный сайдингом магазин. И уж совсем непривычное для славянских мест явление – мотель. Длинная приземистая постройка в виде буквы «Г», имеющая ряд окон и дверей, вплотную примыкающая к магазину. С плоской крышей.

      Первое, что бросалось в глаза – яркие квадраты витрин.

      Электрический свет.

      Рамон заглушил мотор. Посигналил. Истошный вопль клаксона промчался над безлюдной парковочной площадкой и умер в крепчающих сумерках.

      Никто не вышел.

      Ноль реакции.

      – Заправляйся, – предложил Леа, – и вали отсюда.

      Рамон улыбнулся.

      – Через город?

      Ефимыч молча взял обрез и выбрался из машины. Прибор ночного видения делал его похожим на странное рогатое животное. Вдалеке, на пределе слышимости, громыхнуло.

      – Туча, – констатировал Леа.

      – Может стороной пройдет.

      Китаец пожал плечами.

      Кадилов, повозившись с заправочным автоматом, безнадежно махнул рукой. Отвернулся от налетевшего ветра, чиркнул спичкой. Обрез был зажат у него под мышкой.

      Рамон опустил боковое стекло, и в салон пахнуло свежестью. Затем Ефимыч раскурил «беломор».

      – Ну? – спросил Рамон.

      – Заблокирован. Из будки.

      Рамон посигналил еще раз. Внутри копилось раздражение.

      – С востока идет, – сказал Кадилов, имея в виду фронт. – Прямо на нас.

      Рамон включил фары.

      – Аккумулятор посадишь.

      – Твою мать, Ефимыч.

      Снова – сумрак. И противостоящий ему магазин.

      Затянувшаяся пауза.

      – Никита прав, – раздался вдруг голос Ефимыча. Хриплый, надтреснутый. – Ехать нам некуда. Шоссе перекопано, а возвращаться в город – верный каюк. Здесь заночуем.

      Рамон вздохнул.

      Любит Ефимыч озвучивать невысказанное.

      Небо утробно заурчало, словно репетируя, и вдруг разразилось оглушительным раскатом.

      Секунду назад Рамон сидел за рулем, и вот он снаружи, с помповым ружьем, закинутым на плечо. Леа дернулся было следом, но Ефимыч покачал головой: кому-то надо остаться.

      Магазин заливал светом край ночи. Льдистым пламенем полыхала неоновая вывеска. «КАФЕ». Рамон толкнул стеклянную дверь и вошел первым. Снял помпу с плеча, поводил стволом. Вытянутое помещение, три ряда стеллажей и настенные полки, уставленные консервами, трехлитровыми банками с компотом, минеральной водой, спичками, хлебом, молоком, ящиками с гвоздями и шурупами.

      Рамон двинулся вдоль ближайшего ряда. Силуэт Кадилова, слившийся с вечерней мглой, скользил за гранью витрины. Впереди показались пластиковые столики, стулья, морозильники для пива и «кока-колы», касса. За кассовым аппаратом – человек.

      – Эй! – окликнул Рамон.

      Человек поднял глаза. Лысеющий, лет сорока, мужик в серой спецовке с множеством карманов. Узкие плечи, длинные руки. Правая –