Король Генрих IV. Уильям Шекспир

Давно уже была высказана догадка, что мы имеем здесь дело с автобиографическим элементом, т. е. что Шекспир изобразил в лице принца самого себя в известную пору своей жизни. Многие соображения говорят в пользу этой догадки. Мы знаем также, что поэт не любил отказываться от хорошей компании и что он был желанным гостем в кабаке «Морской девы» (Mermaid), в котором собиралась литературная и театральная молодежь Лондона. Существует также предположение, что Фальстаф с внешней стороны не что иное как портрет одного из членов кружка, – толстяка Четля (Неnry Chettle). Так-ли это или нет, мы проверить не можем; да это и не нужно для уразумения данных типов.

      В особенности принц представляется нам в изображении Шекспира вполне ясным. Это великая по своей нравственной силе личность, цельная, правдивая, прямая и как-то самоуверенно, но искренне скромная. В компанию Фальстафа и его собутыльников принц попал совершенно сознательно; он относится к ней трезво, нисколько не обманывая себя относительно нравственной её чистоплотности. Не избегает он её, как следовало-бы ожидать, а ищет. И не то, чтобы распутная жизнь и оргии его привлекали: привлекает его неистощимое остроумие Фальстафа и тот дух абсолютной свободы, нестесняемой никакими социальными или иными предрассудками, который исходит от толстого рыцаря. Правда, отсутствие предрассудков сопровождается полнейшим отсутствием каких бы то ни было нравственных устоев. Но принц достаточно знает себя, чтобы понять, что с этой стороны не грозит опасности заразы. При дворе отца ему делать нечего: отец, прежде всего, хитрый дипломат, и при всей искренней любви они друг друга понять не могут. A заискивать перед отцом он тоже не может. И вот он самоуверенно удаляется от двора, зная, что час настанет, когда он будет нужен. А что о нем пока говорят, это ему безразлично: сильной натуре не приходится считаться с тем, какова её слава, она прокладывает себе дорогу, не оглядываясь боязливо на других.

      В данном случае дорога эта ведет через кабак и пьяную компанию Фальстафа, и первая же сцена, в которой мы с ним знакомимся (I, 2), вводит нас в самую суть дела. Сцена превосходная, рисующая нам наших любимцев не в разгар веселой пирушки, а скорее после весело проведенной пьяной ночи. Оба, как принц, так и Фальстаф, как будто устали; правда, шутки и каламбуры сыпятся по обыкновению со всех сторон, но они как то не так веселы и свежи, как всегда. Всех давит свинцовая атмосфера, обычная в подобных случаях, и ею, вероятно, следует объяснить и знаменитый краткий монолог в конце этой сцены, в котором принц характеризует свое отношение ко всей этой компании:

      Я всех вас знаю, но хочу на время

      Потворствовать затеям вашим праздным,

      И в этом стану солнцу подражать.

      Оно злотворным тучам позволяет

      От мира закрывать свою красу,

      Чтоб после, становясь самим собою,

      Прорвавши дым уродливых туманов,

      Который задушить его грозил,

      К себе тем больше вызвать удивленья,

      Чем