Русский Париж. Елена Крюкова

танцевала и бесстыдно, и утонченно. Ее лицо разгорелось. Он снял пиджак, кинул на камни.

      – Сальсу давай! Знаешь?

      Гитарист заиграл сальсу. Игорь закинул руки за спину, выгнул грудь, стал похож на петуха. Они переступали ногами весело, забавно, еще немного – и чечетка.

      – Жарко. Я устал.

      Расстегнул пуговку жилета.

      Фрина сама расстегнула остальные пуговицы, грубо стянула с него жилет и бросила на перила моста. Расстегнула рубаху. Поцеловала его в жесткую, как кочерга, ключицу.

      – Танго хочу!

      Как по щучьему веленью, музыканты заиграли танго. Фрина томно попятилась от Игоря, колесом покатилась в его сильных руках. Ногою обняла его ногу.

      – Как хорошо ты делаешь болео, – промурлыкал в маленькое, твердое коричневое ухо.

      Танцевал с ней – и вспоминал. Погонщиков мулов. Пастухов в овечьих пончо. Дикий холод в горах. Терпкий чай матэ – выпил сдуру всю чашку и потом не спал двое суток. Драки на ножах в порту. Боже, Господи сил, это была его жизнь!

      Глаза чужестранки рядом. Ни о чем не вспоминает. Не думает. Отдается танцу. Она сама – танец. Как прут, выгибается спина!

      Присела на колено. Махнула назад ногой – в проем меж его расставленных ног. Чуть обернула голову. Хитрый взгляд, лисий. Как давно у него не было женщины!

      В танце нашел, схватил на миг губами ее губы.

      Об Ольге даже и не подумал ни разу.

      Они танцевали на Pont des Arts до трех часов ночи. Когда стало светать – усталые, счастливые, залитые потом, сбежали по каменным ступеням к воде. Черной, масленой, в цветных разводах и струях фонарного света. Уплыть бы! Куда? Париж, вот город счастья. Для бродяг и бездомных. Для благородных и богатых. Для всех.

      Сели на камень. Игорь снял башмаки и носки. Опустил голые ноги в текучую воду.

      – Хорошо тебе? – Фрина гортанно засмеялась. «Кошка, ну дикая кошка».

      – Чудесно. Ты отлично танцуешь.

      – Танец, это как любовь.

      – Только быстро заканчивается.

      – Любовь кончается тоже.

      Он крепко обнял ее за потные, жаркие плечи. На мосту еще танцевали последние пары: без музыкантов, молча, и огни догорали.

      – Расскажи мне про свою Россию, – попросила. Прозвучало тихо и жалобно.

      Вместо рассказа он медленно, придерживая ее под спину, как хрустальную, положил ее на остывающие камни. Под разноцветьем диких юбок – живот, округлый, горячий. Он погладил живот ладонью. Такой грубой, наждачной – в сравненьи с тонкой, нежнейшей кожей. Она тихо, довольно засмеялась.

      – Только молчи… ничего не говори.

      В молчаньи соединяются тела. Сплетаются руки и ноги. А души?

      Голое тело Фрины торчало из лепестков разбросанных по камням юбок, текло, извивалось смуглой змеей. Змеино, властно обвивала его собою. Танго, да, танго. Опять танго, опять оно. Кажется, она счастлива.

      Он сдерживался изо всех сил. Ему показалось – он стал рыбой и плывет в беспросветной тьме реки. Ноздри раздулись,