На льду. Камилла Гребе

Как пирожное с малиной в окне кондитерской.

      Он задвигался быстрее, сильно сжал мои руки. Капли пота упали мне на щеку. Он застонал, словно испытывая физические страдания.

      – Эмма…

      Это прозвучало как вопрос или призыв.

      – Да? – спросила я.

      Он остановился. Поцеловал меня.

      – Эмма, ты готова на все ради меня?

      – Да, готова, – ответила я.

      Готова ли я на все ради Йеспера Орре? Это риторический вопрос. Он никогда меня ни о чем не просил, кроме того случая, когда одолжил денег, чтобы заплатить рабочим за ремонт.

      Это я настояла. Не хотела, чтобы он прерывал свидание и ехал в банк. Йеспер тогда поцеловал меня и сказал:

      – Дорогая, я и сам хочу остаться, но обещал расплатиться с рабочими сегодня. Наличными. Они поляки. А у меня нет с собой сотни тысяч наличными. Поэтому мне нужно в банк.

      Обеденный секс.

      Этому выражению меня научила Ольга. Она употребила его, когда я сказала, что мы с моим парнем встречаемся за обедом. У меня дома. Ольга всегда была такой. Прямолинейной. Говорила что думала, ничего не стесняясь.

      Йеспер приподнялся на локте.

      – Мне нужно идти, Эмма.

      – Я могу тебе одолжить, – предложила я.

      – Ты? – удивился он и явно не поверил мне, потому что встал и подошел к окну.

      – У меня есть деньги.

      – Сто тысяч? Здесь, в квартире? Он обвел рукой комнату.

      Я кивнула.

      – Да, в шкафу с бельем, – ответила я, поднимаясь с постели. Я натянула футболку. Не потому что стеснялась Йеспера, а по старой привычке. Я стеснялась своей большой груди.

      Он проводил меня взглядом к шкафу и молча смотрел, как я достала стопку купюр, перемотанную красной салфеткой. «Скоро Рождество» – было вышито крестиком на салфетке.

      – Ты с ума сошла? Держать сто тысяч дома в шкафу?

      – Да, а что?

      – Почему не в банке? Как все нормальные люди.

      – А что?

      – Тебя же могут ограбить! Или еще хуже. Только старые бабки держат деньги под матрасом.

      Я напомнила ему, что унаследовала квартиру именно у такой старушки. Он пожал плечами и рассмеялся.

      – Ну ладно. Я их верну. Скоро.

      Поцеловав меня в затылок, он обнял меня сзади и накрыл груди руками.

      – Я снова хочу тебя, моя богатенькая шлюшка.

      Петер

      Манфред с невозмутимым видом наклоняется над телом, обводит взглядом аккуратный разрез от груди до пупка, царапины на предплечьях.

      – Так она отчаянно сопротивлялась? Судмедэксперт кивает. Фатиме Али сорок лет. Она родом из Пакистана, но училась в США. Мы с ней уже работали несколько раз вместе. Она до абсурдного педантична, как многие ее коллеги по профессии, и всегда аккуратна в выражениях. Я ей доверяю. Она никогда ничего не упускает. И никогда ничего не боится. Ничто не ускользает от ее внимательного взгляда.

      – У нее травмы на лице и затылке и восемнадцать порезов на руках и ладонях. Большинство с правой стороны. Значит, нападавший правша.

      Фатима