На льду. Камилла Гребе

безумна. Праздновать? В «Икее»?

      – Почему бы и нет?

      – Нет ничего ужаснее, чем праздновать в ресторане «Икеи».

      Гунилла пьет горячий глёг и оглядывается по сторонам. Ее взгляд останавливается на пожилой паре, которые взяли по детской порции тефтелек.

      – Бывает и хуже. Как ты?

      Из наших друзей только Гунилла знает правду. Я рассказала ей о болезни еще раньше, чем Уве. Может, потому что она мне ближе, чем муж. Что тут поделаешь.

      – Все хорошо.

      – Что сказал врач?

      – Ничего нового.

      Она кивает, с тревогой вглядывается в мое лицо. Сжимает мою руку. Я чувствую, как ее тепло меня согревает.

      – Ты же скажешь, если тебе понадобится помощь?

      – Мне не нужна помощь.

      – Вот поэтому я и прошу тебя ничего не скрывать. Меня смешит ее трогательная забота.

      – А ты как? Как твой новый роман?

      Гунилла смеется и потягивается как кошка. Опускает чашечку, нагибается вперед и шепчет, словно это страшный секрет:

      – Фантастика. И нас тянет друг к другу… безумно тянет. Буду откровенна: я постоянно его хочу. Наверно, это неприлично в нашем возрасте.

      – Эх, я бы все отдала за то, чтобы испытать такую страсть.

      Мы с Уве больше не занимаемся сексом, но я не хочу говорить об этом Гунилле. Не потому, что не хочу знать ее реакцию, а потому что мне стыдно за то, что я живу с тем, к кому не испытываю никаких чувств. Только слабаки остаются в плохих отношениях. Я не хочу выглядеть слабой. Особенно в глазах Гуниллы. Сквозь шум в ресторане я слышу звук мобильного телефона. Бросаю взгляд на дисплей. Незнакомый номер.

      – Ответь, – говорит Гунилла. – Мне нужно в дамскую комнату.

      Я отвечаю и смотрю, как Гунилла поднимается и идет в сторону туалета. У нее ишиас. Подозреваю, что ей больнее, чем она говорит.

      У мужчины мягкий приятный голос. Он представляется Манфредом Ульссоном и сообщает, что работает следователем в полиции. Давно мне никто не звонил из полиции. Я закончила свое сотрудничество с ними пять-шесть лет назад, когда решила посвятить все свое время исследовательской деятельности. У меня больше не было времени на консультации. Точнее, это Уве решил за меня. Он считал, что я слишком много работаю и что от этого у меня портится настроение. К тому же особой потребности в деньгах у нас не было.

      – Мы с вами сотрудничали десять лет назад, – говорит следователь. – Не знаю, помните ли вы меня.

      Имя Манфред Ульссон ничего мне не говорит, но я не хочу в этом признаваться и молчу.

      – Это касалось расследования убийства в районе Сёдермальм в Стокгольме. Молодому мужчине отрезали голову.

      – Помню… – обрываю я. – Вы тогда никого не поймали.

      Деменция или нет, а ту голову на полу я никогда не забуду.

      Может, потому что убийство было совершено с изощренной жестокостью. Может, потому что мы приложили все силы, чтобы найти убийцу. Когда они обратились ко мне, расследование велось уже несколько месяцев. Меня наняли в качестве психолога-консультанта составить психологический портрет убийцы.

      Я