Триколе. Позволение вернуться к себе. Виталий Васькин

мне всё надоело. Достали уже все эти гуру и просветленные. Который год тыкаюсь-мыкаюсь, и ничего не происходит. Все говорят, что ничего искать не надо, всё уже есть и всегда было. Но где? Даже намёка никакого нет. Другие живут себе припеваючи, и в гробу они видели это просветление. Может быть, они правы, а мы динаму сами себе крутим? Каждое утро просыпаюсь и чувствую, как обида заползает в душу. Годы коту под хвост… Мне нужен передых. Не могу больше каждую минуту, каждое мгновение, чувствовать себя дураком. Возможно, потом, когда поостыну, вернусь к теме. А пока… тошно, братцы. Мозги кипят. Вот написал, и немного легче стало. Всё, нафиг всё. Нафиг-нафигулечки. Зачетное варенье Мария варит. Это всё, что запомнилось хорошего из возни с просветлением… Всё, пиво уже купил. Буду праздновать свободу. А вы, как хотите».

      Последние слова письма упали в тягостную тишину. Зинуля скоренько смахнула платочком слёзы, посмотрела на Сергея. Он задумчиво вертел в руках карандаш.

      – Вы, наверное, ждёте от меня каких-то особых комментариев. Раскрытия тонкостей человеческой натуры. А я ничего такого не знаю. Это его выбор. Тут рассусоливать нечего. Вам всем с самого начала говорили, что назад дороги нет. И если он думает, что сможет вот так просто, дёрнув пивка, покончить с просветлением, то будет удивлён. Нет у вас в этом свободы воли. Осознанность нельзя уменьшить по желанию. Но есть и хорошая новость. Кое-кто реализовал себя именно так – махнув на всё рукой.

      – Если честно, то я уже на грани, – отозвался мрачный Татарников. – Сыт по горло духовным поиском. Но бросить все, как сделал Макс, не могу. Волей-неволей мысли опять возвращаются. Хватаюсь за любую возможность что-то узнать, что-то прочувствовать. Вот и сегодня пришёл с одной только мыслью: «Вдруг поможет?!» Надежда всё никак не умрёт. Тлеет внутри, выжигает по-тихому. Наверное, без надежды легче было бы. Отмахнулся бы и зажил счастливо.

      Мария сморщила носик и капризным тоном произнесла:

      – Бутан решил сдаться? После того, что было, просветление вовсе не обязано на тебе жениться.

      Под общий смех Сергей спросил:

      – Ты это серьёзно, насчет надежды? Кидать в суп?

      Немного помедлив, Бутан ответил:

      – Не знаю… Есть в ней что-то тоскливо-тёплое. Иногда я понимаю, что она не чужая, и без неё – никак, а иногда кажется, что она – причина всей пробуксовки. Пока есть надежда, всё спрятано в будущем. А когда надежда умрёт, то всё уже будет сделано… или не сделано совсем, окончательно. Вот бы почувствовать освобождение от надежды! Р-раз – и нет её, но чтобы обязательно появилась определённость. Если так, то да, можно кидать в суп…

      – Золотые слова, сеньор Татарников! – радостно подхватил Новеев. – С удовольствием отправляю этот зловонный комок в суп. Вы все тут надежнутые. Хватит надеяться, пора быть!

      В глазах Марии возник испуг. Она смотрела на Сергея и хотела крикнуть: «Что может быть страшнее, чем потерять надежду?!» Но не смогла. Из глубины сознания всплыло новое понимание