Скрюченный домишко. Агата Кристи

со свекром, миссис Леонидис?

      – Да, вполне хороших. – И спокойно добавила: – Мне он не очень нравился.

      – Почему?

      – Мне не нравились его жизненные установки и его методы.

      – А как вам нравится миссис Бренда Леонидис?

      – Бренда? Я редко ее вижу.

      – Не думаете ли вы, что между нею и мистером Лоуренсом Брауном что-то было?

      – Вы хотите сказать – что-то вроде романа? Не думаю. Да мне, собственно, и неоткуда это знать.

      Голос ее звучал равнодушно.

      В комнату ворвался Роджер Леонидис, и снова возникло впечатление, что влетел огромный шмель.

      – Меня задержали, – выпалил он. – Телефон. Ну что, инспектор, есть новости? Что послужило причиной смерти отца?

      – Смерть вызвана отравлением эзерином.

      – Что вы говорите! Боже мой! Значит, все-таки это она! Не захотела ждать! Он ее подобрал, можно сказать, из грязи, и вот награда. Она его хладнокровно убивает! Боже мой, как подумаю, все во мне закипает.

      – У вас есть конкретные основания так думать? – спросил Тавернер.

      Роджер заходил по комнате, ероша волосы обеими руками.

      – Основания? А кто же еще мог? Я ей никогда не доверял, она всегда мне не нравилась! Никому не нравилась. Мы с Филипом в ужас пришли, когда отец однажды явился домой и сообщил о своей женитьбе. В его возрасте! Безумие, чистое безумие! Отец был человеком поразительным, инспектор. Живой ум, как у сорокалетнего. Всем, что у меня есть, я обязан ему. Он все для меня сделал, ни разу не подвел. Это я его подвел… как подумаю…

      Он тяжело опустился в кресло. Жена спокойно подошла к нему:

      – Хватит, Роджер, хватит. Не взвинчивай себя так.

      – Да, душа моя, знаю. – Он взял ее за руку. – Но как я могу оставаться спокойным… Как могу не испытывать…

      – И все-таки мы все должны сохранять спокойствие. Старший инспектор нуждается в нашей помощи.

      – Это верно, миссис Леонидис.

      – Знаете, чего мне хочется? – закричал Роджер. – Мне хочется задушить эту женщину своими руками. Отнять у бедного старика несколько лет жизни! Будь она сейчас здесь… – он вскочил, его трясло от ярости. Он протянул вперед руки, скрючив пальцы, – …я задушил бы ее, задушил…

      – Роджер! – одернула его Клеменси.

      Он смущенно взглянул на нее:

      – Прости, душа моя. – Он обернулся к нам: – Извините меня. Я не владею собой. Я… Простите…

      И он опять вышел из комнаты.

      Клеменси Леонидис с едва заметной улыбкой проговорила:

      – На самом деле Роджер мухи не обидит.

      Тавернер вежливо улыбнулся. А затем начал задавать свои обычные рутинные вопросы.

      Клеменси Леонидис отвечала кратко и точно. Роджер Леонидис был в день смерти отца в Лондоне, в Боксхаузе, у себя в управлении. Вернулся он засветло и какое-то время, как обычно, провел с отцом. Сама она, как всегда, находилась в Институте Ламберта на Гауэр-стрит, где она работает. Вернулась домой почти в шесть вечера.

      – Видели